— Хорошо провели время в гостях? — спросила экономка, пытаясь скрыть свое любопытство.
Я была начеку и не попалась на крючок.
— Да, неплохо, — спокойно ответила я.
— Были только члены семьи? Миссис Эшмор, мистер Эрик и мистер Вэнс?
— Точно! — сдержанно улыбнулась я: настойчивость миссис Макалистер начинала мне действовать на нервы.
— Не удивляюсь, что мистер Вэнс уезжает в Лондон. Уэрфильд не самое подходящее место для такого человека. Он и раньше не любил подолгу жить в поместье, а сейчас, когда нет миссис Этертон, ему тут и подавно делать нечего. Найдет себе небось маленькое утешение. Такой богач, как он, конечно же может себе позволить все, что угодно, поверьте моему слову. — Испугавшись, что сболтнула что-то лишнее, она тем не менее многозначительно добавила: — Говорят, он дамский угодник.
Она пытается предостеречь меня, с досадой подумала я. Значит, у нее все-таки сложилось неправильное мнение об эпизоде в саду. Как все запуталось!
Внезапно у меня перед глазами возникло лицо Эрика, прекрасное, застывшее, надменное. Каково ему было наблюдать за похождениями сводного братца, ему, законному наследнику огромного состояния, несправедливо оказавшемуся на задворках жизни?
Настал мой черед задавать вопросы.
— Каким был Эрик до несчастья? — спросила я, испытывая легкий стыд за свое любопытство.
Миссис Макалистер укладывала дольки яблок на новый пирог.
— Он никогда не был похож на Вэнса, всегда скрытный, замкнутый, резкий. Этот, как его называют, несчастный случай совсем испортил его характер.
— А что, разве это был не несчастный случай?
Миссис Макалистер настороженно на меня посмотрела, будто решая, стоит ли продолжать разговор.
— Да слухи ходят разные. Два брата на охоте, мистер Эрик был на тот момент наследником, оба влюблены в одну женщину. Как мог мистер Эрик выстрелить в себя?
— А кто эта женщина? — не удержалась я.
— Откуда же мне знать? — удивленно проговорила экономка. — Знаете, как это бывает в таких маленьких городках, как Уэрфильд? Один говорит одно, другой — другое. У Эшморов много знакомых, но что это была за женщина — никто не знает.
Но я интуитивно чувствовала, что миссис Макалистер по каким-то соображениям не хочет открыть мне правду.
— Родни в саду, — сказала она, не желая возвращаться к опасной теме. — Бедняжка, ему, наверно, грустно и одиноко. Качается там один-одинешенек на воротах. Мать не позволяет ему играть с ребятишками. Она говорит, они грубые, неотесанные. Ему не с кем будет даже свой день рождения отметить.
