Errare humanum est | страница 40
— А вот этот случай вас может заинтересовать, — обратилась к нему Вера Семеновна. — Острое отравление. До сих пор не удается определить причину.
— Говорите, острое?.. Нуте-с, нуте-с, что тут у нас?
К удивлению больного, профессор попросил пациента показать не живот, а руку. Ловким движением он завернул рукав пижамы. На предплечье обнаружилась татуировка, изображающая моложавую женщину с ребенком на руках. То была искусная копия картины Рафаэля «Сикстинская мадонна». На ленте, обвивающей ножки младенца, было выколото: «Люблю детей».
— Это вам Трифонов делал? — осведомился профессор у больного.
Тот вытаращил глаза и спросил сдавленным голосом:
— А откуда вы знаете?
— Я его от гангрены спасал, — невозмутимо ответил профессор. — За что сидели?
— На частную собственность в молодости посягнул…
— А где сейчас бытуешь, — вдруг переходя на «ты», осведомился профессор. — Не на Трубной ли?
— Точно!
— И, наверное, пирожки с мясом любишь?
— Люблю горяченькие! — простодушно признался враг частной собственности.
— Не ешь больше пирожков с мясом, понял?
— Так точно, понял, гражданин профессор. Спасибо вам за все…
— Типичный случай пирожкового отравления, — пояснил профессор. Все почтительно склонили головы.
Осмотрев еще пару больных, профессор Голохвостов вопросительно поднял глаза на дежурного врача.
— Мне говорили, будто больных с острым отравлением трое.
Вера Семеновна порозовела, переглянулась с дежурной сестрой и, потупив глаза, сказала тихо:
— Случай у нас тут произошел странный…
Что такое?
— Двое больных сбежали! Едва успели сделать очистительную клизму, как их след простыл.
— Документы больных мне. Быстро! — скомандовал профессор.
— В том-то и дело, что и документов нет. Даже карты заполнить не успели.
Лицо профессора налилось краской. Он сжал кулаки. И лишь большим усилием воли ему удалось удержать готовую было сорваться резкость.
— Машину мне к подъезду, — бросил он.
И тут с одной из кроватей резво соскочил больной, которого все считали отходящим, и умчался куда-то, звонко шлепая по полу босыми ногами.
«Неплохой спринтер получится из Бакста», — подумал полковник Багиров.
Читатель, конечно, догадался, что это был он.
Тем временем поднялась паника, зашумели больные, забегали медсестры с утками. О профессоре на мгновение забыли. Всех удивило чудесное исцеление больного, доставленного ночью в безнадежном состоянии. Лишь на профессора происшедшее не произвело никакого впечатления. Он задумчиво стоял посреди палаты, поглядывая на больного с «Сикстинской мадонной».