Старушка постояла немного и направилась к приземистому станционному зданию, в котором то и дело открывалась дверь, выбрасывая языки света.
— Ну что вы от меня хотите? — встретил ее отчаянный, почти плачущий голос.
Это говорил пожилой казах в расстегнутой форменной шинели, с измученным лицом и ошалелыми от бессонницы глазами, очевидно дежурный по станции.
Старушка робко поставила чемодан и застыла у дверей. В тесной комнате с обшарпанным полом было полно людей, плавали клубы табачного дыма, у стены на корточках сидел паренек в кожаной куртке и полосатой тельняшке.
— Тупик, давай тупик! — наступал на дежурного высокий дородный мужчина в брезентовом плаще, с полевой сумкой в руке. — Ко мне тракторы завтра прибывают, а у тебя тупик занят!
— Ну что вы со своими тракторами? — простонал дежурный. — Сто раз вам объяснял: в тупике разгружаются вагоны для товарища Пилипенко. Куда я их дену?
— Куда хочешь! А тупик давай. Безобразие. Начальнику дороги буду жаловаться. Министру!
— Жалуйтесь хоть в ЦК, товарищ Абрамов. Что я могу сделать? Вон спросите товарища Пилипенко, когда он вам фронт работ освободит?
Тот, кого звали Абрамовым, повернулся к стоящему тут же усатому грузному мужчине с невозмутимым лицом:
— Когда, Пилипенко?
— К утру зробим…
— А если раньше?
Пилипенко вздохнул:
— Людей трошки не хватает…
— А сколько надо?
— Да хлопцев сорок…
— Ладно, — Абрамов повернулся к пареньку, сидящему на корточках. — Кочубей!
— Слушаю вас, Павел Степанович! — вскочил и вытянулся по-военному паренек.
— Живо к палаткам! Подними двадцать комсомольцев, передай мой приказ: галопом к тупику на разгрузку.
— Есть! — Кочубей выбежал из комнаты, даже не взглянув на старушку.
— Ну, вот видите? А кричали… — облегченно сказал дежурный и заерзал на табуретке.
Абрамов тоже подобрел, но для острастки погрозил кулаком:
— Если к утру не освободишь тупик, душу выртясу. Пошли! — Вслед за ним вышли Пилипенко и еще какие-то люди, и никто не обратил внимания на старушку.
Дежурный крутнул ручку телефона и, навалясь грудью на стол, устало сказал в трубку:
— Тридцать второй разъезд?
Старушка осторожно кашлянула, и только тут дежурный заметил ее:
— А вам чего, тоже тупик?
— В совхоз мне, Гришу повидать…
Но дежурному было уже не до нее.
— Тридцать второй, да? — оживился он и отмахнулся от старушки. — Слушай, давай пропускай с тракторами. К утру освободим тупик… Ага, — он положил трубку и удивленно взглянул на старушку, словно впервые увидел ее.
