Король, задумавшись, не докончил. Бутлер слушал, поглядывая в открытое окно; эта речь не была для него новой.
— С ней будет упорная, вечная борьба, — молвил, помолчав, Казимир, — а у меня на то ни времени, ни средств. Дела Речи Посполитой запутались, мне нужны помощники, а не противники.
— А королевой как противником нельзя пренебрегать, — заметил Бутлер, — она имела время и умение привлечь к себе людей, имеет и деньги.
— Которых у меня нет, — добавил король, — да и никогда не будет.
Он тяжко вздохнул.
— Бутлер, коханый мой, будь же моим другом, прошу тебя! Ум хорошо, а два лучше. Что предпринять?
— Да, а если я дам совет, — проворчал Бутлер, — то все последствия падут на меня!
— Да какие же могут быть последствия? Староста умолк и задумался.
— Наияснейший пан, — сказал он, — прошу помнить, что я не даю решительного совета; напомню только, что ваше королевское величество сами постановили и решили жениться на вдовствующей королеве, что в Рим послано за разрешением, которое может прийти каждую минуту. Потом явилась внезапная перемена намерений, резкий разрыв — и отсюда вся наша беда. Вы отшатнулись от королевы, и она от вас отступилась.
Ян Казимир слушал.
— Значит, одно остается, — вздохнул он, — согнуть шею, признать себя виновным?..
— Вовсе нет, — возразил Бутлер, — можно все свалить на недоразумение; Радзивилл как был посредником, так, наверное, и снова будет.
— Нет другого выхода, нет! — воскликнул злополучный король, закрыв лицо руками. — Скует меня и поведет!
— Ваше королевское величество можете быть уверены, что Мария Людвика ничего срамного и постыдного себе не позволит. Амбиция у нее большая.
— Это не подлежит сомнению, — прошептал король, уже стараясь утешиться. — Женщина с необыкновенными достоинствами ума и сердца! Дала доказательства этого. Приехала к нам, опереженная клеветой; Владислав на нее смотреть не хотел, живой души не имела на своей стороне… а теперь? Теперь она здесь царит. Что ни толкуй, а если бы ей вздумалось поддерживать Карла, я со своей шведской картонной короной сел бы на мель.
Бутлер кивнул головой.
— Стало быть, нечего тут и думать, — прибавил Казимир, стараясь убедить себя в неизбежности этого шага. — Поезжай к канцлеру и скажи ему, что я убедительно прошу его приехать в Непорент обедать. Пусть сам назначит день, только поскорее. Дай ему понять, что дело идет о распре с королевой, что я готов подписать обязательство, дать торжественнейшую клятву, словом: сдаюсь.
