— Послать за ним! Сам не выйдет! — кричали справа.
— Если не выйдет, надо брать мэрию штурмом! — кричали слева.
— Брать штурмом! — немедленно отозвалась вся площадь.
Тем временем какой-то мужик под радостные вопли и даже аплодисменты взобрался на верх кирпичной стенки и встал там в полный рост лицом к толпе, спиной к кажущемуся безлюдным зданию мэрии. Люба узнала в нем охотника Семенова.
— Люди! — надрывно крикнул охотник Семенов. — От нас снова скрывают правду! Здесь. — Он показал рукой на особняк за спиной. — Прячутся от нас те, кто обязан знать эту правду и знает! Может быть, они задумали втихаря покинуть наш город и оставить нас на произвол судьбы? Не выйдет! Если погибать — будем погибать вместе! А если есть возможность спастись, то надо в первую очередь спасать женщин, детей и стариков, потом всех остальных, и только в последнюю очередь спасать свою шкуру. Требуем мэра на площадь!
— Требуем мэра на площадь! — эхом прокатилось в толпе.
Кто-то снизу стал дергать охотника Семенова за сапог.
— Эй! Ты кто такой, что туда залез? Тебя кто уполномочил? Тут и без тебя есть кому командовать!
Трое или четверо сердитых мужчин, оттирая друг друга локтями, пытались взобраться на стену и стать рядом с опередившим всех самозванцем.
— Вы сначала между собой разберитесь, кто будет командовать, а я пока постою, — чуть наклонив шись, сказал им со стены охотник Семенов и крикнул уже во весь голос:
— Мэра на площадь! Христофор! Выходи!
Тем временем на втором этаже, в кабинете мэра, сидели перепуганные чиновники и с напряженным вниманием прислушивались к шуму за окнами. Христофор Иванович, явно не понимавший, что происходит, хмуро оглядывал своих подчиненных и требовал разъяснений.
— Чего им надо? — спрашивал он. — Зарплату требуют, что ли?
— Нет, зарплату уже давно не требуют, сами крутятся, кто как может.
— Это хорошо, — одобрил Христофор Иванович. — А чего тогда требуют? Воды, что ли? Или света?
— Нет, воды и света тоже не требуют, привыкли обходиться.
— Хороший народ у нас, — похвалил Христофор Иванович. — Терпеливый. А чего хотят-то? Пришли чего?
— Хотят знать свое будущее, — отвечали чиновники.
На лице у Христофора Ивановича нарисовалось полное недоумение.
Он и сам не прочь был бы узнать свое будущее. Бывало, по ночам мучили его кошмары и снилась вдруг богадельня, в которой он якобы доживает свой век вместе с другими мэрами, губернаторами, членами федерального правительства и даже самим президентом, и будто бы называется эта богадельня «Дом политических инвалидов», а ее обитатели целыми днями выясняют между собой, кто из них больше виноват в том, что все они здесь оказались, и даже иногда кидаются хлебными корками или плюют друг другу в тарелки. А то еще снился ему Международный трибунал с длинной-предлинной скамьей подсудимых, на которой сидят все те же члены правительства, президент и некоторые губернаторы, и где-то между ними затесался и Христофор Иванович, обижаясь и недоумевая, за что он-то сюда попал. А в Трибунал выстроилась целая очередь желающих выступить в качестве свидетелей, идут и идут, идут и идут, и судья в черной мантии (почему-то женщина) стучит большим молотком и объявляет, что пока не выступят все желающие, перерыва не будет. От таких снов просыпался Христофор Иванович всегда в холодном поту и долго не мог встать с постели, лишь постепенно приходя в себя и радуясь, что весь этот кошмар ему только приснился, а на самом деле он у себя дома, в родной мэрии, и добрая Антонина Васильевна уже зовет его пить чай с капустными пирожками.
