Позор! Позор!
А ведь как славно все начиналось, как славно!
Государь Иван Васильевич самолично поручил великий поход за Камень, на Асыку, вогульского князя, и на Обь-реку, князю Федору Курбскому. Вся Двинская земля [25] под рукой у князя Федора оказалась: и устюжане, и вычегжане, и вымичи, и сысоличи. Устюжский наместник Петр Федорович Челяднин свои новые хоромы уступил для княжеского постоя, ни в чем не перечит. Нашлись в Устюге и людишки, которые водный путь к Камню знают доподлинно: шильник Андрей Мишнев со товарищи. Два года назад Андрюшка ходил за реку Каму, побил вогуличей под Чердынью, а дале шедше, взял и пограбил купцов тюменских, доподлинно вызнав от них, где путь через Камень. Цены не было в походе такому человеку. Нет, не сожалеет князь Федор, что приблизил к себе Андрюшку Мишнева, простил прежние воровские дела. Пусть Андрюшка доведет судовую рать до сибирской земли, князю послужит, а там можно и опять в железо его ковать за прошлые вины, никто не осудит!
По первой вешней воде собирался отплыть из Устюга князь Федор, все было готово для похода: и суда, и оружие, и припасы, и люди. Но вдруг – как гром среди ясного неба – государев гонец!
Крестовый дьяк Истома… Такого стоя выслушаешь, великому князю Ивану Васильевичу ближний человек!
Держался Истома гордо, неприступно. С одним князем Федором и говорить не пожелал: велено-де ему речь вести при наместнике устюжском Петре Федоровиче Челяднине. А речь была такая: князю Федору Курбскому похода не начинать, дожидаться воеводы Ивана Ивановича Салтыка Травина, чтобы вместе идти и решать все вдвоем, на чем оба сойдутся, а ежели Салтык против чего возражать станет, то надлежит князю Федору его слушать…
Сказал так дьяк Истома и грамотку государеву с красной печатью подал, и не вежливо подал, а развернул и прямо под нос князю ткнул. Все в грамотке было написано так, как словесно передал дьяк. Непонятно только было, кто из них – Курбский или Салтык – поименован первым воеводой. В одном месте впереди написан князь, а в другом – сын боярский Иван Салтык, а князь после.
«Поношение чести! Терпеть невмочно! Челом буду бить государю!» – неистовствовал князь Федор, когда дьяк Истома и наместник, коротко поклонившись, ушли восвояси. Кричал, нагоняя страх на людей, но сам понимал, что не умаление княжеской чести особенно больно уязвило его. Рухнувшие большие надежды – вот что взбесило князя. По всему было видно, что не обошлось без тайного навета государю Ивану Васильевичу. Значит, рядом недоброжелатели притаились. Под угрозой оказалось давным-давно задуманное и уже грезившееся в недалеком будущем…
