* * *
Я вижу знак. Сначала мне кажется, что это звезда. Такая большая, ослепительно сияющая звезда. Вспоминаю, что все началось с нее — она висела над пустыней и указывала путь. Путь к тому, кто знает все ответы.
Затем я понимаю, что знак только с виду похож на звезду. Это что-то другое, нечто большее, чем звезда. Я замечаю, что под ним собираются люди. Они стоят и показывают на него. Все больше и больше людей присоединяется к толпе. Я пытаюсь отыскать Филипа. Я понимаю, что люди ждут именно его. Но Филип не приходит, и тогда люди отправляются в путь. Они держат в руках зажигалки и двигаются в ту сторону, куда указывает знак. «Это хорошо, — думаю я. — Если они следуют за ним, они дойдут». Он ждет там. В этот раз все будет лучше. В этот раз все получится.
* * *
Где проходит граница и когда ее переступают? Перешел ли ее я? Существуют ли другие границы? Нет, не думаю. Теперь больше нет. У меня нет такого чувства. У меня нет тела, чтобы чувствовать. Мое тело исчезло и оставило мою душу, меня самого, в одиночестве на горе посреди пустыни.
Я долго лежу и пытаюсь собраться с мыслями. Вспоминаю, что значит чувствовать свои ноги, как обычно напоминают о себе руки, ладони и ступни? Что значит чувствовать спину, пока она еще была там, где положено быть спине? Думаю, что люди не замечают своего тела, пока оно не исчезает. Пока человек не покидает свое тело.
Я снова и снова погружаюсь в дрему. Мне хорошо. Меня словно уносят две светлые фигуры. Я чувствую, как парю над деревом, над чем-то большим, похожим на лес, как наконец я оказываюсь где-то.
Затем я снова просыпаюсь. Чувствую ноздрями холодный воздух. Замечаю, что ноздри все еще служат мне. Интересно, это единственная действующая часть моего тела?
* * *
Я пытаюсь оглядеться. Один глаз видит лучше, чем второй. Хотя я все равно никого и ничего не вижу. Это странно. Странно, что я просто лежу здесь. Чем-то пахнет, и будь у меня тело, я бы осторожно повернулся и посмотрел, откуда идет запах.
Я осматриваюсь здоровым глазом. По-прежнему ничего и никого не вижу. Опять погружаюсь все глубже и глубже. Устремляюсь навстречу светлым фигурам, они знают меня, они — мои друзья. Да, теперь я узнаю их. Мои единственные друзья. Вот они идут ко мне. Но, кажется, они больше не узнают меня. Я приветствую их. «Привет, Филип! — говорю я. — Привет, Туве, любовь моя!»
* * *
Мне навстречу идет пожилая женщина. На ней светлая одежда, и я понимаю, что это, должно быть, Карин Бойе. «Здравствуйте! — кричу я ей. — Я пишу о вас работу в школе». У нее темные волосы, я показываю на них и говорю, что здесь так не бывает. Здесь все темное исчезает. Но она качает головой и улыбается мне. Тут я вижу, что это не Карин Бойе, а бабушка Туве. «Здравствуй, Ким, — говорит она. — Темное никуда не исчезает. Пока. Может быть, когда-нибудь, когда мы с тобой умрем. Но пока рано». Я хочу возразить, сказать, что она ошибается, потому что я видел, как все мгновенно переменилось. Когда волна тепла и света охватила мир и унесла меня.
