— Как тебе?
— Недурно, — говорю я. — Я так голоден, что готов есть хвою прямо с ветки.
* * *
Мы засыпаем костер землей и затаптываем его, для верности я мочусь на него. Угли шипят.
Туве торопится в путь. Я ускоряю шаг, чтобы не отставать. Мы поднимаемся в гору, местность вся выглядит однообразно: повсюду лес, сосны и ели. Мы спускаемся по другому склону.
Спустя некоторое время лес светлеет. Мы подходим к озеру. Не к маленькому лесному озерцу с угольно-черной водой и упругим мхом у самой кромки, а к настоящему озеру. Озеру с голубой водой, удобными подходами и большими камнями, на которых хорошо загорать. Увидев озеро, я радуюсь. Кажется, мы спасены. Но, осмотрев окрестности, мы не находим ни дома, ни мостков, ни лодки. Не видно ни единого признака человеческого пребывания.
* * *
Вдруг мы никогда не найдем дорогу?
Я, кажется, начинаю бояться. Интересно, умрем ли мы, если не найдем верный путь? Насколько ценна человеческая жизнь? Кто мне скажет? Может ты, Туве? Для чего мы здесь на земле? Есть ли у нас предназначение? Или мы должны просто жить? Вдруг наше предназначение в том, чтобы просто жить, день за днем, под солнцем и под дождем?
А что происходит потом, когда мы уходим? Кто мне скажет?
Жизнь просто продолжается без нас?
Что происходит с нами?
Я понимаю, что каждый день умирают тысячи людей. Заметно ли это? Каждую секунду кто-нибудь умирает. Проходит ли это бесследно?
Если кто-нибудь знает ответ, если те, кто читают это, слышали или видели, что делать с жизнью, с нашей жизнью здесь на земле, тогда, может быть, вы напишете строчку для Кима Кохен-Нильссона?
Во Вьетнаме убито два миллиона человек. Чья это ошибка? Таких людей, как Джим, тех, кого послали туда воевать? Джим летал на вертолете Bell 205 с напарником-пилотом Джозефом Парксом и двенадцатью солдатами армии США.
Где сейчас все те застреленные люди, убитые солдатами, которых возил Джим?
Родились ли они новыми людьми? Не теми, которыми были. Или они стали птенцами из маленьких голубых яиц под густыми елями в лесу и каждую весну поют о своей печали и боли?
Я знаю, Джим раскаивается. (Разве не все раскаиваются после такого?) Он часто говорит об этом. Он не понимает, как мог быть таким наивным и купиться на эту проклятую войну. Никто не может понять. Но только после войны.
Я знаю, он пытался возместить ущерб. Он ездил в ту деревню, которую стерли с лица земли солдаты из его вертолета. В Милай, или по-английски Сонгми. Много раз он приезжал туда работать. Помогал строить школу, заботился о том, чтобы дети, оставшиеся без родителей, обрели новую семью. Многих из них благодаря связям Джима усыновили в США.
