— Черт, как же я испугалась! — стонет Пия-Мария. Она болтает о чем-то еще некоторое время, словно тишина — это автоответчик, который нужно заполнить. Наконец она говорит:
— Ну вот, опять снег!
И правда. Мелкие круглые снежинки падают густо и быстро между деревьев, словно кто-то внезапно включил душ. Светает. Сегодня Страстная пятница. Крупинки снега покрывают мох на земле белоснежной скатертью.
* * *
Как это типично для тебя, Пия-Мария, не подумав, раскрыть рот. Словно твой язык не связан с мозгом. Живет своей собственной болтливой жизнью.
— Зря ты так, — говорю я.
Пия-Мария резко оборачивается ко мне.
— О чем это ты?
— Ты спугнула глухарей.
— Не лезь не в свое дело!
Ее глаза презрительно смотрят на меня. Я отвечаю ей той же монетой.
Конечно, происшествие с глухарями — мелочь. Но возможно, это стало началом чего-то.
Возможно, это стало началом конца.
* * *
Я ем бутерброд с арахисовым маслом и пью горячий шоколад, как вдруг из белой пелены возникают две темные фигуры и начинают топать перед входом в наше укрытие.
— Филип! — вскрикиваем мы в один голос.
— Здорово, — отвечает тот.
Шлем Филипа усыпан белыми крупинками. У Манни измотанный вид. Грудь и плечи в снегу. Мани отряхивается, ныряет под навес и просит бутерброд. Туве угощает его.
— Мы думали, что вы заблудились, — говорит Пия-Мария, и все слышат, какое облегчение звучит в ее голосе.
— Где вы пропадали? — спрашиваю я.
— Нам пришлось остаться там. Глухари начали токовать раньше, чем мы успели уйти. Если бы мы отправились назад, мы бы сорвали их ток на несколько дней.
— Они и здесь токовали, — сообщает Туве. — Прямо за навесом. Тут был жуткий шум.
— Весь чертов лес в этих глухарях, — жуя, говорит Манни. — Все деревья облепили. До них можно было дотронуться.
— Кто-нибудь в курсе, который час? — спрашивает Филип.
Мы качаем головами.
— Где-то около девяти, — говорю я.
— Нужно пойти встретить Криз, — говорит Филип.
— Думаешь, она правда придет? В такую погоду?
— Она обещала. Самое позднее в десять она будет ждать у дорожного знака.
— На Криз ни в чем нельзя положиться, — говорю я.
— Кто еще кроме меня сможет найти туда дорогу? — спрашивает Филип. — Мне бы поспать несколько часов.
Мы молчим. Косимся друг на друга. Всем известно, что только Филип знает дорогу. Только ты, Филип, знаешь каждую тропинку в этом девственном лесу.
Хотя не так уж трудно дойти до дороги. Во всяком случае, сейчас, когда светло. Мы же вчера дошли.
— Может, я? — предлагаю я, понимая, что Филипу действительно нужно отдохнуть. — Только если кто-нибудь пойдет со мной. — Я смотрю на Туве.
