— Видишь там вишню? — спрашивает она. — Там висели мои качели.
Я вижу дерево, киваю, но ничего не говорю, потому что вишня всегда напоминает мне о моей кузине, которая упала с качелей в возрасте двенадцати лет. Теперь она сидит в инвалидном кресле.
Мы входим в дом и видим, что все уже расселись за кухонным столом. Бабушка Туве ставит на стол блюдо с круглыми пирожками с красным вареньем. Филип болтает со Стигом. Спрашивает его об инфаркте. О том, как он сейчас себя чувствует. Стиг отвечает коротко, немного нечетко или просто кивает. В кухне чем-то пахнет, во всем доме стоит незнакомый навязчивый запах. Может, так пахнет жизнь за городом — лесом, огородом, животными?
Может, иногда так пахнет от Туве? Не знаю.
Она стоит у раковины, мне приходит в голову, что неплохо бы до сока выпить воды, и я подхожу к ней. Вода ледяная и на вкус не такая, как в городе. Я выпиваю четыре-пять стаканов. Удивляюсь ее мягкому вкусу.
— Какая у вас чудесная вода! — восклицаю я и закрываю кран.
Это первое, что пришло мне в голову. Бабушка Туве смеется, даже Стиг начинает светиться и говорит, что вода поступает из старого родника, который выкопал еще его дед почти сто лет назад.
Лед растаял. Мы болтаем обо всем на свете. Туве растворяется в беседе со своей бабушкой, и мне становится еще понятнее, о чем она пыталась мне рассказать. В ее разговоре я почти чувствую то солнце, которое светило в ее детстве. Когда бабушка разговаривает с Туве, та становится главным действующим лицом. Не могу объяснить это иначе. В голосе бабушки слышится какая-то особая теплота. Я вижу, Пия-Мария тоже замечает это. Она оборачивается, чтобы посмотреть, что происходит. Но ничего особенного нет. Просто голос бабушки делает Туве значительной.
Мы получаем большой пакет с белыми яйцами, я немного удивлен, потому что считал, что деревенские яйца должны быть коричневыми. Филип придумывает, как повесить пакет с яйцами внутри одной из кастрюль сбоку велосипеда. Стиг помогает, убирает зайца, посмеиваясь.
Бабушка Туве выглядит довольной, понимая, что мы из того же мира, что и они.
— Берегите себя, — говорит она нам на прощание.
— Вы тоже, — кричит Туве.
Меня посещают смутные подозрения: есть что-то неправильное в том, что два старика живут здесь так уединенно.
