Вокруг было много людей в форме, большинство из них молодые. Очень скоро, может быть даже на следующей неделе, Барни тоже наденет форму. Он сказал, что если к тому времени, как они вернутся домой, его не будет ожидать повестка, он сам отправится на призывной пункт. Эми сидела, прижавшись к его плечу. Она не могла изображать смелость. Все, чего ей сейчас хотелось, это плакать.
На следующее утро они встали рано, позавтракали и, забрав из номера чемоданы, вышли на улицу, ожидая, пока им подадут машину.
— Когда-нибудь мы обязательно вернемся сюда, — пообещал Барни, целуя жену в нос, когда она устроилась рядом с ним на сиденье «морриса».
Едва они тронулись в путь, стало ясно, что надо было уезжать раньше. Дороги превратились в одну сплошную пробку. Они еле ползли, продвигаясь на несколько дюймов за рывок, и спустя полчаса добрались только до начала Парк-лейн. Казалось, все стремятся покинуть Лондон, не дожидаясь официального объявления войны. На машинах громоздились горы багажа. Дети, стоящие на коленях на заднем сиденье ползущего перед ними автомобиля, корчили невообразимые рожи. В другое время Эми с удовольствием скорчила бы им рожу в ответ, но сейчас у нее просто не было настроения.
Они почти три часа добирались до окраины города, где стало немного свободнее. Однако здесь к частным автомобилям добавились автобусы с детьми, которых эвакуировали из Лондона в сельскую местность.
— Надо было уезжать вчера, — в пятый или шестой раз повторил Барни.
— Где мы? — приблизительно через час поинтересовалась Эми.
— Понятия не имею, — растерянно ответил Барни. — Похоже, они убрали некоторые дорожные знаки.
Вскоре их автомобиль поравнялся с какой-то железнодорожной станцией, и Эми попросила остановить. Утром она выпила слишком много чая, и теперь ей очень хотелось в туалет. Должно быть, Барни выпил не меньше: они вышли из станционного здания одновременно.
— На железной дороге дела обстоят еще хуже, чем на автомобильной, — сообщил он, когда они снова тронулись в путь. — Я только что разговаривал с одним парнем. Вагоны набиты, как консервные банки. Нам, по крайней мере, есть где сидеть.
Час спустя они обнаружили, что приближаются к Оксфорду, и Барни предложил сделать остановку, чтобы выпить чая и перекусить.
— Скоро будет паб, он должен сейчас работать.
Эми просто необходим был отдых, и она с облегчением вздохнула, когда они свернули с запруженной автомобилями дороги и остановились у совсем недавно открывшейся «Хрустящей буханки». Они взяли чай и тарелку с сандвичами и прошли в залитый солнцем сад. Там они расположились на скамье у нетесаного деревянного стола, как можно дальше от шума идущих по дороге машин. Они были единственными посетителями. Где-то рядом громко жужжала пчела, а сквозь живую изгородь из кустов боярышника был виден мужчина, косивший траву на своей лужайке. Эта сцена была такой мирной, что трудно было поверить в то, что вся страна погрузилась в состояние паники.
