Молодожены долго обсуждали этот вопрос, пока не решили подарить ему механический карандаш в красивом черном футляре. К карандашу прилагался комплект запасных грифелей, а в завинчивающемся колпачке пряталась резинка.
Эми настояла на том, чтобы в гостиницу они поехали на красном автобусе.
— Я никогда не ездила на автобусе. Дома мы всюду ездим на трамвае, — убеждала она мужа.
Барни купил «Ивнинг стандарт», чтобы взглянуть на репертуар кинотеатров и решить, что они будут смотреть в свой последний вечер в Лондоне.
— Флот привели в боевую готовность, дружище, — сообщил ему продавец, веснушчатый парень, в котором, наверное, не было и пяти футов росту. — В газетах этого еще нет, мне об этом рассказали.
От усталости Эми еле держалась на ногах. Вернувшись в гостиницу, она решила принять ванну, пока Барни будет читать газеты. Эми высыпала в горячую воду, от которой поднимались клубы пара, всю бесплатную баночку соли, забралась туда и тут же уснула.
Проснувшись, она выбралась из воды, завернулась в гигантское белое полотенце и обнаружила, что Барни тем временем тоже уснул на кровати. Он сбросил пиджак и жилет, ослабил ворот рубашки и свернулся на боку, как младенец.
Эми легла рядом с ним. Она переплела свои пальцы с пальцами его лежащей на подушке руки, но он не проснулся, а только вздохнул.
— Ах, Барни, — прошептала она. Эми любила его так сильно, что это причиняло ей самую настоящую физическую боль в горле и в сердце. Она поняла, что то, что принято называть сердечными муками, действительно существует.
Барни открыл один глаз (второй скрывала подушка), потянулся к полотенцу и стащил его с жены. Они занялись любовью, и на этот раз между ними не было никакой нежности, а лишь горечь и гнев на то, что должно было случиться завтра или послезавтра, или на следующий день. Жизнь вот-вот должна была перевернуться вверх дном, и не только для них, но и для всей страны, а может быть даже для всего мира.
— У меня нет настроения идти в кино, — заявила Эми позже, когда Барни начал зачитывать ей перечень фильмов. Даже «Мистер Смит едет в Вашингтон» с Джеймсом Стюартом, ее любимым актером в главной роли, не вызвал у нее энтузиазма.
— Я не смогу сосредоточиться, — пожаловалась она. — Давай лучше пойдем куда-нибудь, где мы сможем поговорить.
— Мы можем говорить на ходу, — ухмыльнулся Барни.
Взявшись под руку, они брели вдоль Парк-лейн, пока не дошли до Пиккадилли. На Пиккадилли-серкус они некоторое время наблюдали за яркими переливающимися огнями, а потом присели на ступеньках, ведущих к Эросу, и вместе с другими сидящими там людьми спели «Гори, очаг родного дома» и «Долгую дорогу в Типперэри». Автобусы, машины и кэбы медленно огибали островок, на котором расположился их импровизированный хор, беспрестанно сигналя, как будто это могло хоть как-то ускорить движение.
