Осматриваюсь по всем правилам. Где же он? Сзади? Внизу? Нет. Веду поиск. И вот вдали над горизонтом замечаю едва видимую точку: «Он!» Прибавляю обороты двигателю и быстро сближаюсь. Пристраиваюсь в правый пеленг. На аэродроме после посадки спрашиваю:
— Разрешите получить замечания?
— Замечаний нет, — отвечает Максимов.
Он не любил читать нотации. Соображай сам, анализируй, делай выводы. В общем, давал пищу для размышлений.
Обдумывая на земле этот полёт, я сожалел, что упустил самолёт инструктора из виду. И хотя сейчас мне ясно, что ему, опытному лётчику, ничего не стоило уйти от меня, ещё не оперившегося «птенца», я твёрдо сказал себе: «В следующий раз не уйдёшь, не упущу!»
Максимов был доволен тем, что я отыскал его в воздухе. Он всегда обращал внимание на такое качество курсантов, как быстрота реакции. Без этого, как он говорил, нет лётчика-истребителя.
Была у Максимова истребительская «жилка». Летая с ним, мы не раз убеждались в этом. Мы завидовали и подражали ему. А он заставлял нас давать максимум того, на что мы были способны.
В первых полётах в строю парой мы, естественно, вели себя осторожно, старались держаться подальше от ведущего. С каждым вылетом наши навыки закреплялись. Максимов требовал, чтобы мы держались поближе.
— Пара должна быть, как один самолёт, — твердил он. — На то мы и истребители.
Летим однажды из зоны. Я шёл ведомым. Внизу, насколько видел глаз, раскинулись целинные земли. Вот темнеют ровные полосы. А по краям, словно букашки, движутся тракторы. Это мои сверстники, откликнувшиеся на призыв партии и правительства, поднимают вековую целину. Красивое, волнующее зрелище!
Вдруг вижу: Максимов, идущий впереди, резко дал большой крен на меня. Раздумывать некогда. Мгновение — и энергично даю крен влево, со скольжением теряю высоту. Я уже знал «уловки» инструктора. Догадываюсь: испытывает быстроту реакции. После полёта, как обычно, спрашиваю о замечаниях.
— Замечаний нет, — отвечает с едва заметной улыбкой.
Любил Максимов, когда летали красиво, смело. Но вместе с тем не терпел нарушений правил безопасности. Он добивался высокого мастерства техники пилотирования и строго взыскивал, если курсант «резвился» в воздухе, не учитывая своих возможностей. Это был человек с чувствительной натурой и сильно развитым воображением, всё принимавший близко к сердцу.
Запомнился такой случай. Мы отрабатывали очередное упражнение по воздушному бою. Я увлёкся и очень близко, что называется вплотную, подошёл к самолёту Максимова. Его машина тут же резко взмыла вверх. А на земле инструктор сказал:
