По утрам он покупал газеты и пытался читать, силясь понять, как они оценивают ситуацию в России, но оптимизма чтение не прибавляло. Ночью, лежа на гладких, прохладных простынях, нервно щелкал пультом телевизора, пока не натыкался на знакомую картинку — Москва-река, вид на Кремль с Большого Каменного моста и что-то лопочущая на этом фоне корреспондентка Си-Эн-Эн. Он тревожно и ревниво прислушивался, и тон комментариев казался ему недостаточно уважительным. «Не любят они нас, сволочи, — думал он. — А за что нас любить?» Подолгу потом не мог уснуть, в голове все перемешалось: Париж, Москва, Ницца… Болезненный вид президента, когда он последний раз видел его издали… Самодовольные, упитанные соотечественники с тяжелыми золотыми цепями на коротких шеях, гуляющие с таким размахом, будто в последний раз… Оказавшаяся неожиданно маленькой «Мона Лиза» в Лувре, за стеклом бронированного шкафа, стоя перед которым, он вдруг поймал себя на мысли, что она совсем некрасива, скорее уродлива…
В тот день у него был запланирован музей Шагала и Свято-Николаевский собор, о котором ему говорили еще в Москве, что «это надо видеть». В последние годы он стал бывать в церквях, но всегда испытывал неловкость, не зная, где надо стать, куда деть руки, как реагировать на происходящее. Многое приходится теперь делать не потому, что этого хочется, что есть в этом какая-то внутренняя потребность, а потому только, что уже вошли в обиход некие ритуалы, и они должны соблюдаться всеми, кто причисляет себя к новой общественной элите.
В музее Шагала было просторно и пусто, еще двое русских медленно ходили от стены к стене, разглядывая огромные полотна, на которых согласно подписям изображены были сюжеты из Библии, но, судя по выражению лиц этой парочки, то, что они видели перед собой, с трудом отождествлялось ими с Библией, которую, впрочем, они могли и не читать. «Смотри, у него на всех картинах — козел, — сказала женщина своему спутнику и засмеялась. — Вот видишь? И здесь тоже». Обнаружив очередного козла, женщина радостно хихикала и переходила к следующей картине. Парочка раздражала его своими разговорами и он поспешил уйти, тем более что картины, которую он ожидал здесь увидеть, в музее не оказалось.
…Там летела по воздуху, над улицей с маленькими одноэтажными домиками и длинным извилистым забором пара влюбленных молодых людей, а за забором на зеленой траве понуро стоял маленький синий козел. Эту картину он видел лет шесть назад в Манеже и почему-то запомнил, может, потому, что на выставку его затащила Майя, и картина сначала понравилась Майе, а уж потом ему.
