— Ты действительно уверен, что это необходимо, Гордон?
— Да, дорогая.
— Это на тебя не похоже.
— Я уже сказал об этом. Но и в подобной ситуации я оказался впервые. Мне пришло в голову, что тезис «Живи и давай жить другим» применим лишь в определенных границах — пока сознаешь свою безопасность. Когда же я почувствовал — как никогда ранее, — что мое положение венца творения оказалось под угрозой, этот тезис сразу же перестал мне нравиться.
— По-моему, ты преувеличиваешь, Гордон. В конце концов, несколько необычных малышей…
— Которые могут вызывать невротическое состояние у взрослых женщин, — не забудь еще и Харримана, — заставив выполнять свои желания.
— Может быть, когда они станут старше, это пройдет? Говорят, бывают случаи удивительного взаимопонимания, психической общности…
— Возможно — в отдельных случаях. Но в шестидесяти взаимосвязанных случаях?! Нет, ни о какой привязанности не может быть и речи. Это самые практичные, здравомыслящие и независимые детишки, какие когда-либо существовали на свете. Еще они, пожалуй, самые самовлюбленные, и не удивительно — они могут получить все, чего захотят. Пока они еще в том возрасте, когда им хочется не слишком многого, но позже… что ж, увидим…
— Доктор Уиллерс говорит… — начала его жена, но Зеллаби нетерпеливо перебил ее.
— Уиллерс в свое время оказался на высоте положения, так что не удивительно, что теперь он ведет себя как зазнавшийся страус. Его вера в истерию стала почти патологией. Надеюсь, отпуск пойдет ему на пользу.
— Но, Гордон, он, по крайней мере, пытается как-то объяснить…
— Дорогая, я человек терпеливый, но не испытывай больше моего терпения. Уиллерс никогда не пытался ничего объяснить. Он согласился с отдельными фактами, от которых нельзя было отмахнуться, а остальные старался просто не замечать, а это уже нечто другое.
— Но должно же быть какое-то объяснение?
— Конечно.
— Как ты думаешь, какое?
— Придется подождать, пока дети не подрастут и не сделают это очевидным сами.
— Но у тебя есть какая-то идея?
— Боюсь, тебя это не обнадежит.
— И все же?
Зеллаби покачал головой.
— Я не готов, — сказал он. — Но поскольку ты женщина умная, я задам тебе вопрос: если бы ты пожелала бросить вызов стабильному и хорошо вооруженному обществу, что бы ты стала делать? Попробовала бы попытку нападения, вероятно, дорогую и наверняка разрушительную? Или, если время для тебя не столь важно, применила бы тактику «пятой колонны», чтобы атаковать врага изнутри?
