Это нашествие было встречено по-разному. Мистер Либоди встретил свою племянницу тепло, и даже настроение его улучшилось. Доктор Уиллерс пребывал в явном замешательстве, как и миссис Уиллерс, которая боялась, что из-за этого ему придется отложить отпуск, в котором он крайне нуждался. Гордон Зеллаби, казалось, созерцал любопытный феномен с бесстрастной сдержанностью. Тяжелее всего это ударило по мистеру Кримму: было заметно, что он сбит с толку.
Мы с Джанет решили, что пришло время собраться и обсудить создавшееся положение. Позвонив Бернарду (по прямой линии с Фермы), я сообщил ему, что, хотя худшее уже позади и дети появились на свет без общенациональной акушерской помощи, однако новые события требуют срочных мер, если мы все еще надеемся избежать огласки. Следует разработать план, как ухаживать за детьми. Всю историю нужно поставить на другие рельсы, и, пожалуй, придется опубликовать официальное правительственное заявление — по крайней мере, в самом Мидвиче. Бернард согласился устроить совещание на следующей неделе.
В следующий четверг он появился как раз к завтраку, а чуть позже к нам присоединились мистер Кримм и доктор Уиллерс. Это была первая личная встреча Бернарда с доктором, и он произнес целую речь, сокрушаясь, что, принося ему благодарность, не может сделать это официально и публично, но выразив надежду, что придет время, и доктор получит заслуженную награду. Доктор Уиллерс был явно польщен, но в ответ только покачал головой.
— Мне не по душе официальные церемонии, полковник, — ответил он. — И, во всяком случае, не лучше ли немного подождать и посмотреть, будут ли тут вообще поводы для поздравлений.
— На данный момент он есть, — настаивал на своем Бернард. — Однако, что касается самих детей, я до сих пор почти ничего о них не знаю.
— Я тоже, — сказал доктор Уиллерс. — С чисто научной точки зрения стопроцентная выживаемость вызывает определенное беспокойство. Но, конечно, я не знаю, какой информацией располагаете вы и насколько она точна.
— Хорошо, возьмем сначала наиболее очевидный отличительный признак — их глаза. Чем они отличаются от обычных глаз?
— По своему строению, кажется, вообще ничем. Зато цвет радужной оболочки буквально бросается в глаза. Она яркого, почти светящегося, золотистого цвета, и этот оттенок у всех одинаков.
— Есть еще какие-нибудь необычные признаки?
— Несколько. Их волосы, необычно тонкие и мягкие, не похожи ни на один из существующих типов. Под микроскопом, в разрезе, волос почти плоский с одной стороны и округлый с другой — что-то вроде большой буквы «D». У шести детей, которых я исследовал, они совершенно одинаковы, и, насколько мне известно, такой тип волос вообще не встречается. Ногти на руках и ногах тоже слегка отличаются. Они более узкие и закрывают меньшую часть пальца — но такие же плоские, как и обычные; на когти не похожи. Форма затылка тоже кажется мне несколько своеобразной, но пока еще слишком рано говорить об этом с уверенностью.
