— А моя жена? Какое она имеет к этому отношение?
Доктор повторил все, что говорил о ней викарию.
— Видите ли, я считаю, что сейчас это наиболее правильный путь. Я мог бы, конечно, собрать всех и поговорить с ними сам, но мне кажется, что сейчас они нуждаются прежде всего в чувстве солидарности и взаимной поддержке, то есть в том, чего легче будет достичь, если исходить это будет от кого-то из них самих, а не со стороны.
Зеллаби, слегка нахмурившись, взглянул на доктора.
— Кого-то из них самих… — пробормотал он. Потом помолчал задумчиво несколько минут и наконец сказал:
— Кажется, понятно. А может быть, и нет… Я полагаю, вы просто сами не знаете.
— Не знаю, — признался доктор. — Из-за этого возникает другая трудность. Пока большинство замужних женщин относятся к своей беременности спокойно, но теперь это может оказаться для них потрясением. У них неминуемо возникнут сомнения, как только они узнают об остальных. Может быть, вы считаете, что мне лучше самому объяснить все миссис Зеллаби?
Зеллаби кивнул.
— Видимо, так будет лучше всего, — согласился он. — Но чуть позже. Сейчас мне хотелось бы выпить. Вам, я полагаю, тоже?
На этот раз доктор согласился. Зеллаби налил два бокала бренди с содовой. Он уже поднес свой бокал к губам, как вдруг неожиданно снова поставил его.
— Боже мой! — сказал он. — И Феррелин тоже?..
С минуту он разглядывал ее портрет над камином, а потом с ошеломленным видом медленно покачал головой. Он откинул назад свои седые волосы, взял бокал и залпом отпил половину, после чего несколько минут угрюмо рассматривал ковер. Наконец он встряхнулся, допил оставшееся бренди и заговорил в обычной манере:
— Напрашиваются три — нет, наверное, четыре — возможности. Однако, поскольку вы об этом не упомянули, я буду считать, что все, что могло произойти во время Потерянного дня, не является тем, что первым пришло бы в голову как нормальному человеку, так и извращенцу. Мы можем это исключить?
— Со всей определенностью, — согласился доктор.
Зеллаби кивнул.
— Итак. У некоторых низших форм жизни можно вызвать партеногенез, не так ли?
— Но, насколько известно, ни у млекопитающих, ни у любых высших форм это невозможно.
— Понятно. Запомним эти слова — «насколько известно». Далее, есть возможность искусственного осеменения.
— Есть, — согласился доктор.
— Но вы так не думаете?
— Трудно сказать. Это кажется невероятным.
— Далее, — продолжал с мрачным видом Зеллаби, — возможна имплантация, которая может привести к тому, что кто-то — Хаксли, кажется, — называл «ксеногенез», то есть к рождению существа, не похожего на родителя — или, вернее сказать, носителя?
