Однажды я несколько дней подряд утром и вечером влезал на дерево, чтобы понаблюдать за сорочьим гнездом. Мне так хотелось увидеть, как сороки откладывают яйца! В конце концов, мне это удалось, и мы даже подружились с хозяйкой гнезда. В первые дни при моем приближении сорока начинала истошно трещать и суетиться, но потом стала спокойнее и смогла подпустить меня ближе.
Я дружил и с насекомыми, которые водились в наших краях. Каждый год в конце лета на верхние ветви хурмы, росшей за моим окном, усаживалась звонкоголосая цикада и устраивала настоящий концерт. Я был так рад, когда к началу осени наконец-то замолкали пронзительные трели других цикад, раздражавшие нас все лето, и вместо них начинала петь та самая звонкоголосая цикада. Ее голос напоминал о том, что влажный летний сезон подходит к концу и скоро сменится осенней прохладой.
Это был особый напев, что-то типа «Сулу-сулулулулулу!». Каждый раз при звуках этой песни я запрокидывал голову вверх, глядел на хурму и думал: «Конечно, такой певице нужно забраться повыше, чтобы ее пению порадовалась вся деревня! Кто бы услышал ее, вздумай она спуститься в яму и петь оттуда?»
Очень скоро я понял, что и летние пронзительные цикады, и эта звонкоголосая певунья исполняли свои песни ради любви. Что бы они ни пели — и «мем-мем-мем», и «сулу-сулу», — они хотели своим пением привлечь партнеров. Как только я понял это, меня стал разбирать смех при первых же звуках букашечьих трелей: «Ага, тебе нужна любовь, верно? Тогда продолжай петь, и ты найдешь себе хорошего партнера!» Я постепенно учился дружить с природой и делиться любовью со всем, что меня окружает.
Мы жили примерно в четырех километрах от побережья Желтого моря. Море было достаточно близко, и я мог видеть его с любой возвышенности около дома. На пути к морю тут и там было разбросано множество прудов и озер, меж которых пробегал извилистый ручей. Я частенько залезал в один из этих прудов со стоячей зловонной водой и ловил в тине угрей и пресноводных крабов. В поисках разных озерных жителей я облазил множество озер и болот и хорошо знал, где и кто водится. Угри, к примеру, не любят быть на виду и поэтому прячут свое длинное тело в крабьих норах или других отверстиях. Порой им не удается целиком влезть в слишком маленькую дыру, и их хвосты остаются торчать наружу. Я легко ловил угрей, хватая их за хвост и вытягивая из норы. Если к нам приходили гости и хотели полакомиться запеченным угрем, для меня было сущим пустяком пробежать несколько километров до пруда и обратно и притащить с собой штук пять угрей. Во время летних каникул я за день мог поймать более сорока угрей!
