Можно, конечно, спорить, утверждать, что в больнице должна сохраняться чистота, но и возмущение Павлова понятно — есть в этом не то чтобы даже несправедливость, а насмешка, издевательство над людьми, у которых горе…
Много претензий у автора «Русского человека в ХХ веке» к государству. Государство Российское, по мнению Олега Павлова, в основном занимается тем, что насилует свой народ: «С того как началось строительство уже-то государства — когда правители наши начали постройку величайшего в мире государства и утверждали свою абсолютную в том государстве власть, — русский человек в массе своей сделался материалом, государственной скотиной. До того человек чтил своего правителя как помазанника Божьего, а теперь приучали повиноваться силе и не думать, праведна власть или не праведна. И повиновению приучило вовсе не татарское иго, а опричнина — кровью и пытками»… Сильно сказано, но хочется спросить, когда же были те благословенные времена, когда в той или иной форме не существовало опричнины? Летописи говорят, что всегда нечто подобное было…
И в то же время в рассуждениях Олега Павлова чувствуется симпатия к государству, но государству не существующему, а грядущему (или бывшему в баснословные времена) — симпатия к некому справедливому, мудрому государству.
Это вообще свойственно и нашим писателям, да и народу — верить в приход хорошего царя, который построит хорошее государство. Но люди живут одну жизнь в неизменные, в принципе, времена, и так поколение за поколением…
Правда, нередко русская литература перешагивает проблему справедливости и несправедливости. Не так давно я наткнулся на странный, не совсем понятный мне рассказ Льва Толстого «Бог правду видит, да не скоро скажет». Сюжет такой:
Молодой купец Аксёнов едет на ярмарку в Нижний Новгород. По дороге он встречается с другим купцом, они ночуют в соседних комнатах, и рано утром Аксёнов отправляется дальше. На следующем постоялом дворе его нагоняет полиция, объявляет, что тот купец убит и ограблен, обыскивает Аксёнова и обнаруживает у него окровавленный нож. Аксёнова судят, секут кнутом, отправляют на каторгу в Сибирь.
Проходит двадцать шесть лет. Однажды пригоняют новых каторжан, и из рассказа одного из них, Макара Семёнова, Аксёнов понимает, что именно этот человек убил купца. Аксёнова начинает душить злость. «Он читал молитвы всю ночь, но не мог успокоиться». Ему хочется отомстить.
Через какое-то время Аксёнов случайно видит, как этот каторжанин делает подкоп. Семёнов угрожает и обещает Аксёнову:
