Квадрат не хочет закругляться.
Полное, одутловатое лицо излучает сочувствие. Строитель по образованию, Абрам Залесский прирожденный «слухач» — не зная нотной грамоты, в молодости лабал джаз по кабакам. Король клавиш. Говорят, временами пишет песенки для КВН. Не знаю, не слышал. В молодости… Он старше меня на семь лет, а кажется, на целую вечность.
Это, наверное, потому, что Залесский рано облысел.
А еще потому, что многие рождаются стариками.
— Вы знаете, Валерочка, а я подал документы. Жаль, Олежек отказывается.
Олежек — это его сын. Старший. Парню за двадцать, у Наташки в издательстве скоро выйдет «покет» с его рассказами. «Мертвый город», «Время низких потолков» и что-то еще. Наташка хвалила. Давала мне полистать верстку. Муть кромешная, я ни черта не понял. Но спорить не стал. Наталья за очередного любимчика горло перервет.
— Ну и правильно отказывается, Абрам Григорьевич. Что ему там делать?
— Ой, Валерочка… Ну зачем вы так говорите?
Хорошо, что он застал меня у самого подъезда. Иначе пришлось бы долго идти рядом, выслушивая, кивая, поддакивая или споря. Отъезжанты очень любят вслух говорить о процессе. В сущности, безобидная страстишка: дать выход волнению, выплеснуть на постороннего. Слегка напоминает вагонные разговоры по душам. Но — лучше без меня.
Тополиный пух между нами закручивается метелью.
Вспыхивает.
— Ну зачем вы бросили спичку, молодой человек? А если бы нас обожгло?
«Молодой человек» на скамеечке ухмыляется. Впереди у парня не хватает зубов, и губы шершавые, обметанные лихорадкой, отчего улыбка выглядит особенно мерзкой. Явно слушал наш разговор. Явно не в восторге. Сейчас брякнет что-нибудь.
Совершенно забыл, что минутой раньше сам мечтал избавиться от докучливого собеседника.
— Извините, Абрам Григорьевич… Я опаздываю.
— Да-да, Валерочка! Всех благ! Привет родственникам!
— Обязательно…
Когда я погружаюсь в темное нутро подъезда — Иона, проглоченный пятиэтажным китом, — молодой человек заходит следом. Курит, глядя, как я медленно поднимаюсь по лестнице. Спина напрягается под его взглядом. Есть первые встречные, неприязнь к которым бежит впереди них.
Пролет.
Другой.
— Валерий Смоляков — это вы?
Вопрос догоняет меня у дверей квартиры. Роняю ключи. Сердясь на собственную пугливость, сажусь на корточки. Начинаю выковыривать ключи из щели между ступенями.
— …это вы?!
Что за дурацкая манера — разговаривать, стоя внизу?!
— Это я. А вы к Денису?
Не припомню я у Дениски таких приятелей. Хлюпики здесь не в чести. Денис дразнит их «чаморошными». Хотя я иногда предпочел бы в товарищи сыну парочку менее здоровых, но более читающих ребят.
