Теперь за стеной кто-то подвывал на разные лады. Что-то настойчиво стучалось в дверь.
Нет, она должна продолжать разговор, иначе ей не справиться с паникой.
— Расскажи мне про Киллера. Почему тебе так важно знать дату его рождения?
Он покачал головой и нахмурился, и на мгновение ей показалось, что он не хочет говорить о друге. Потом он чуть заметно пожал плечами.
— Пока это все только догадки. Он — феспианец.
— Ты хочешь сказать, он актер?
— Нет, — улыбнулся Джерри. — Драму и в самом деле изобрел человек по имени Феспис, из-за чего актеров и называют иногда феспианцами. Но так зовут еще жителей Феспий — города к северо-западу от Афин. Ты знакома с историей Греции?
— Не очень, — призналась она.
— Слышала про Фермопилы? Четыреста восьмидесятый год до нашей эры. После Марафона это вторая дата в европейской истории, если не считать мифических дат вроде основания Рима.
— Персия? — неуверенно предположила она.
— Верно. Император Ксеркс вторгся в Грецию и был остановлен в Фермопильском ущелье спартанцами. Они погибли все до единого, не отступив перед бесчисленными полками Ксеркса, и даже так персы победили только благодаря предательству других греков.
Он помолчал, и она вдруг поняла, что в Мере история должна ощущаться совсем реальной. Возможно, там можно встретить очевидцев всего — эпидемии Черной Смерти или крестоносцев, поговорить с участниками всех великих сражений. Киллер? Он родился в пятисотом до нашей эры, а Фермопилы датируются четыреста восьмидесятым, когда ему было около двадцати.
— Один спартанец избежал битвы, — продолжал Джерри. — Его отослали с донесением, и он не участвовал в бою и не погиб с товарищами.
— Киллер?
Он раздраженно мотнул головой.
— Нет, я же сказал, что он из Феспий, не из Спарты. Так вот, этот спартанец был охвачен таким стыдом, что покончил с собой. Нет, ты только представь себе, Ариадна! Ведь не его вина в том, что он остался в живых.
Любой из нас радовался бы этому, и его друзья и близкие только поздравили бы с таким избавлением, но для спартанца это оказалось позором, которого он не смог вынести.
В комнате неожиданно возникла Мейзи — темная фигура в неверном свете керосиновой лампы. Она стояла, глядя на распростертого Киллера и теребя пальцами бусы.
— Дети уснули, — сказала она. — Во всяком случае, они не шевелятся.
— Спасибо, Мейзи, — вздохнула Ариадна. — Большое спасибо. Я тут, видишь… вся в крови извозилась — я решила, что только напугаю их, если приду.
