— И где мне взять ты-такую пе-е-есню?!.
Реакция в клубе была оглушительной, в смысле всеобщего продолжительного хохота. К счастью, наша многотиражка это выступление не комментировала; она обрушилась почему-то на «Кварц», съязвив, что «его игра потрясла стены зала, но не сердца слушателей».
Неудачу они с Сергеевым заливали спиртом. Федор сокрушенно чесал в затылке, сопел и, наконец, нашел объяснение провалу:
— Эх, не ту я пы-песню приготовил…
— Брось, — возразил Сергеев, — ту, не ту — какая разница? Ты одним пальцем три кнопки нажимаешь… Тебе, Федь, с такими ручищами только в барабан стучать.
Федор обиделся:
— Сы-сам ты барабан… А ежели душа просит?
— Ну… ежели душа… — Сергеев отступился. — Ладно, шут с ней, с музыкой. Ты лучше «соври» что-нибудь.
Сергеев знал, как сменить тему: подобно большинству заик, Степанов любил в подходящей компании побалагурить. Просить его рассказать про какой-нибудь «случай» из жизни обычно дважды не приходилось. Так и на этот раз: Федор задумался, постепенно проясняясь лицом. Машинально при этом он открывал банки с Машиными припасами, отковыривая железные крышки одними пальцами (вот где они были хороши!). Наконец он улыбнулся:
— Хошь, расскажу, как я кы-кофе пить научился?
— Валяй.
— Вот ты га-воришь, я плохо на баяне играю. Зато сам ны-научился — я ведь са-моуч-ка, до всего сам дохожу… Погоди, давай сперва вы-вмажем…
Федор влил в себя полстакана «невоженого» спирта и слегка прослезился.
— Так вот, — продолжил он, проморгавшись. — Родом я, ты знаешь, де-ревенский. Пы-подушкино, такая деревня была… Как паспорт получил, в гы-город подался, в училище. Жили в общаге с пацаном одним. Степуху мы получили пы-первую… Он говорит: «Давай пропьем». А я ему: «Па-годи. Водку мы да-и так сто раз пили. Давай лучше кы-кофе купим, как га-родские. Ты его пробовал?» — сы-прашиваю. Он: «Нет». И я ны-нет. Купили пачку, а как его жи-жрать-то? «Давай сварим»; — «Ды-давай». Сварили в ка-стрюле, а вода чи-черная и воняет. Мы эту воду сы-слили и опять вскипятили. Опять черная. Несколько ры-разов пришлось кипятить. Потом лы-ложками тую гущу съели… Гы-гадость! С тех пор кы-кофе не люблю.
Сергеев слушал с удовольствием.
— Ну признайся, что соврал, — улыбнулся он.
— Вот те кы-крест!
— Там же на пачке инструкция написана, как пить.
— Да? — удивился Степанов. — А мне ни к чему: я привык сы-сам до всего…
Врал он или нет, но этих баек про самого себя имелось у Федора в запасе множество, и в каждой он выходил примерным болваном. «А что, — усмехался он, — меня ребята с детства пы-пеньком прозвали». Впрочем, жил «пенек» не хуже других и в реальной жизни впросак попадал редко, если не брал в руки баяна.
