XVIII
Внезапно оказалось, что Бломфильд приехал.
Так всегда бывает с крупными событиями, с кометами, революциями и бракосочетаниями правящих государей. Крупные события любят наступать неожиданно, и всякое ожидание их только обусловливает их задержку.
Ночью, в два часа, Бломфильд, Генри Бломфильд, прибыл в отель «Савой».
В такое время поезда не приходили. Но Бломфильд вовсе не прибыл с поездом. Разве в распоряжении Бломфильда были одни только железные дороги? От границы он приехал сюда в автомобиле, в своем американском автосалоне: на железную дорогу он не полагался.
Таков уж был Генри Бломфильд: самое верное представлялось ему сомнительным, и, пока все люди сообразовались с железнодорожным движением, полагаясь на него как на закон природы, вроде солнца, ветра и весны, Бломфильд составлял исключение. Он не доверял даже расписаниям, хотя они были утверждены правительством, были снабжены гербом и печатями различных окружных правлений и являлись плодом старательных вычислений.
Бломфильд прибыл в отель «Савой» в два часа ночи, и мы со Звонимиром были свидетелями его прибытия.
Дело в том, что в такое время мы обычно возвращаемся из бараков.
Звонимир выпивал много и целовал всех. Звонимир умел пить много; но, выйдя на воздух, он вновь был трезв: ночной воздух прогонял его хмель. «Ветер выдувает у меня спирт из головы», — заявлял Звонимир.
В городе тихо. Бьют какие-то башенные часы. Черная кошка перебегает через тротуар. Можно расслышать дыхание спящих. Все окна гостиницы темны. Перед входом выжидательно-красноватым светом горит ночная лампа. Отель на узкой улице похож на мрачного великана.
Сквозь стекла дверей виден швейцар.
Он снял свою ливрейную фуражку с галуном, и я в первый раз вижу, что он обладает черепом. Этот факт немного поражает меня. У швейцара несколько прядей седых волос. Они обрамляют плешь, охватывая ее, подобно гирлянде, вокруг блюда, подаваемого по случаю дня рождения.
У швейцара обе ноги вытянуты вперед. Ему, наверное, снится, что он лежит в постели.
Большие часы в швейцарской показывают без трех минут два.
В это мгновение воздух оглашается пронзительным звуком. Кажется, весь город внезапно вскрикнул.
Крик этот раздается раз, затем вторично и в третий раз.
Уже кое-где распахивается окно. Слышатся голоса двух говорящих. Гул потрясает деревянную мостовую, на которой мы стоим. Улицу заполняет белый свет; кажется, будто часть луны упала в этот узкий переулок.
