Бенедиктов опять замер от хохота.
— Зимой было холодно… ой! Мы и пустились на хитрости: привязали к столбу веревку; один слезет туда, накидает дров через забор и опять назад по веревке влезет… Вот! Ох! Недавно мы вздумали кофе варить; вот Покровский и полез. Ой, ой, ой! Ну, влез, спрыгнул, а там ножичком — шасть, чирк: веревку-то и обрубили! Он, как крыса, заметался в ловушке… Ой, ой, ой, ой! Тот его спрашивает: «Зачем ты здесь?» — а он знай бегает по двору как угорелый… И начал тот его драть плетью.
Произнеся последнее восклицание, Бенедиктов остановился и чуть не задохся от хохота; он покраснел и начал тяжело кашлять.
— Ишь его захлестнуло! — с досадой сказал Покровский.
Это еще более усилило смех Андрея и Бенедиктова, так что мы должны были на несколько времени остановиться, чтобы дать им отдохнуть.
— Лопнете, — сердился Покровский, еще более разжигая их смешливость.
В этой веселой беседе мы незаметно дошли до реки. На песчаном берегу чернел целый длинный ряд лодок и плотов.
— Вот эта хороша будет, — сказал Бенедиктов, осматривая лодки. — Пусти, барчонок! Вот так.
И он с грохотом бросил на дно лодки удилища и весла.
— Это ваша лодка? — спросил я Бенедиктова, чтобы прервать мое неловкое молчание, которое, как я думал, было заметно для других.
— Нет, — отвечал Бенедиктов, начиная сталкивать лодку.
— А чья же?
— А черт ее знает.
— А, Бенедиктов! — вскричал брат и брызнул в Бенедиктова водой.
— Вы садитесь на дно, в середку, — сказал нам Бенедиктов, — а мы будем грести. Садись, ребята!
Узелки были сложены, весла приправлены, мы сели и отпихнулись от берега. От реки стлался легонький пар, пахло студеной сыростью воды, вдали расстилалась зелень противоположного берега; но удовольствиями плавания и картин природы нам не пришлось наслаждаться: едва отплыли сажени две от берегу, как в лодке показалась течь.
— Ну, выбрал Бенедиктов лодку! — с хохотом вскричал Андрей, поднимаясь на ноги, так как вода потекла уже во всю средину лодки и сидеть было невозможно.
— Отливайте шапками, — посоветовал Бенедиктов, продолжая грести. — Вынь горшок и отливай смело. С вами Цезарь[29].
Отливать, однако же, не было никакой возможности; счастье Бенедиктова было меньше прочно, чем счастье Цезаря, которому он себя уподобил, и вода засвистела в лодку фонтаном. Бенедиктов бросил весло и начал было отливать, но, видя бесполезность своей работы, стал сбирать весла.
— Собирай пожитки и — вплавь. Сейчас потерпим кораблекрушение! — скомандовал он и бросился в воду. — Ура!
