Андрей взял удилище, отошел с ним и начал целить в нос Бенедиктову. Тот, красный как рак, наклонился над веслом и с яростью тащил коротенький конец веревки зубами, чтобы плотнее завязать узел. Семен вынул из ящика свои удочки и приделывал к ним грузила из оловянных солдатских пуговиц. Покровский, удивительно тупой малый, сидел на лестнице и смотрел на работу своих товарищей не то удивленными, не то сонными глазами, запустив руки в волосы и виски. По-видимому, он ничего не понимал и, удивленный до последней степени, обдумывал, что они такое делают.
— Ну, собираться надо, — сказал Бенедиктов, покончив с веслом. — Не дури — убью! — крикнул он на Андрея, который на этот раз попал ему в нос удилищем.
— А провизию, Бенедиктов? — спросил Андрей, красноречиво взглядывая на меня.
— Провизию купим дорогой.
Сборы были непродолжительны. Бенедиктов взвалил себе на плечи весла и удилища, Семен и Покровский захватили какие-то узелки с горшками и сковородками, и мы отправились. Андрей завладел левой рукой Бенедиктова и махал ею во все стороны, кривляясь рядом с своим другом.
— Ты, Бенедиктов, попом будешь? — спрашивал Андрей, размахивая длинной рукой Бенедиктова.
— Попом, — серьезно отвечал Бенедиктов, и оба они хохотали самым весёлым хохотом.
— И женишься? — спрашивал Андрей, почти повиснув на руке Бенедиктова.
— Само собой.
Они опять разражались хохотом.
— И дети у тебя будут?
— Само собой.
Когда мы дошли до лавки, Бенедиктов передал свою ношу Покровскому и отправился за покупками собственной персоной. Он очень любил стряпню и никому не доверял дел, касающихся кулинарного искусства.
— Черт знает, что-то плечо болит, — сказал Покровский, очевидно, намекая на то, что, совершив покупки, Бенедиктов может тащить весла на своих собственных плечах, которые ко всему тому вовсе не болят.
Но в ответ на это Бенедиктов раскатился хохотом, который гораздо приличнее было назвать грохотом.
— Спроси его, спроси его, Андрюха, — радостно толкал он брата локтем в бок. — Спроси его, как его отодрали в огороде!.. Вот брат! О-о-ох!
Бенедиктов отчаянно махнул руками и закатился, умирая от смеха.
— Что такое? Расскажи, — пристал Андрей.
Но Бенедиктов не скоро собрался с силами.
— Видишь, — заговорил он наконец. — Видишь, подле нас есть двор. Ой, ой, ой, ой! И лазили мы туда дрова воровать…
— Как?
— Да так, через забор… забор-то у них набок покосился от нашей стороны… Туда соскочишь, а назад-то уж и не вылезешь. Вот что!
