— Зачем мне… Обчее будет.
— Видал! Я наживал, а вы сообча пропивать будете!..
Вечерами Коля бегал смотреть, как гоняют коней в ночное. Свистя и гикая, пролетали мимо него деревенские ребята, гулко стуча босыми пятками по лошадиным животам. По всей улице столбом поднималась пыль и плыла вслед за табуном за околицу. Ближе к осени Коля стал замечать, что табун поредел, из многих дворов не гоняли больше в ночное. Зато, когда вечерело, к богатым мужикам задами проходили какие-то люди и уводили коней.
Поля были уже голы, в селе шла молотьба, на гумнах стучали цепы. Колю и Сашу повезли на станцию. Ребятишки бежали за телегой, на которой сидели братья и тарахтел теткин деревянный сундук.
— Попят увозят! — кричали они.
2
Вечерело. Ярцев подходил к Малинкам. Он понимал, что не могли они остаться такими, какими он их помнил, но все ждал, что, вот поднимется на бугор, зашумит перед ним зеленая конопля и замелькают ветхие соломенные крыши.
Показалось село, но конопли Ярцев не увидел. Многие избы по-прежнему были крыты соломой, но часть — дранкой и железом. Тех покосившихся, вросших боком в землю, страшных изб с осыпавшимися завалинками, которые Ярцев помнил, уже не стало: они умерли. На месте их он увидел несколько свежих срубов, желто-розовых от вечернего солнца.
Ярцев узнал церковь, хотя она была и без крестов с ржавыми, плохо прокрашенными куполами. По деревянному мостку в церковную ограду въезжала подвода, груженная бочками.
К Ярцеву подошли ребятишки. Один, в красной футболке, спросил:
— Вы, дядя, дашник?
Ярцев сказал, что он не дачник, и спросил, у кого можно переночевать.
— Вон к Немому ступайте, — посоветовали ребята, указывая на обмазанный глиной трехоконный домик.
Ярцев пошел туда. В сенях в одном углу была свалена куча крупных зеленых огурцов и связки укропа, в другом квохтала наседка под большим лукошком. В открытую дверь Ярцев увидел хозяина. Он вовсе не был немым: обернувшись, ответил на приветствие.
— Заходите. Только не прибрано у нас… Жена с дочкой с зари до зари на поле, а самому, знаете, не способно. Придешь домой, не знаешь, за что ухватиться. Опять же вот меньшого надо идти из яслей брать. Второй год пошел, а тяжелый, как все равно, скажи, гиря! Девчонке, — он кивнул на семилетнюю девочку, — не под силу его таскать. Я быстро, вы располагайтесь.
Хозяин вышел. За ним следом, опустив васильковые глаза, проскользнула и девочка.
Ярцев остался один.
Тикали ходики, нудно жужжали мухи под потолком. В приоткрытую дверь, перевалившись через высокий порог, протолкнулись три желтых гусенка. Один прыгнул на чугун с нечищеной картошкой, стоявший под лавкой, схватил картофелину, но уронил; двое других накинулись, расклевали ее.
