Китайский политический строй идеализировал и Н. Я. Бичурин, за что он подвергся справедливой критике В. Г. Белинского. Но взгляды французского энциклопедиста ученый монах разделял не только за это. Востоковед был ревностным сторонником идей российского Просвещения XVIII в., а последнее провозглашало равноправие народов. Его горячим сторонником был и первый наставник Бичурина, который в 1800 г. на свои средства выпустил «Краткий катехизис» Е. И. Рожанского на чувашском языке. А его предшественник В. Пуцек-Григорович сопроводил первую чувашскую грамматику (СПб., 1769) следующими словами: «Когда многие для разных причин желают знать языки не только ближних, но и отдаленных, не только нынешних, но и прежде бывших народов: то кольми паче надлежит нам стараться довольно узнать языки тех пародов, которые между нами обитают, и составляют часть общества нашего. Не одно нас любопытство, но и польза к тому поощрять должна, которая очевидна всякому, кто с ними обращается».
В Казанской семинарии Бичурин напитался не только просветительскими идеями своих учителей, но и эстетической системой просветителей, прежде всего Вольтера. Очевидно, с его творчеством ученый ознакомился в период изучения французского языка, т. е. последние годы пребывания в семинарии. В его стихотворениях и одах мы легко узнаем просветительские взгляды Вольтера: в них прославляется разум, воспевается «провещенный иерарх» (у Вольтера —«просвещенный монарх»).
Среди бумаг Бичурина, поступивших после его смерти [14] в библиотеку Александро-Невской лавры, не так давно найдена рукопись перевода «Генриады» Вольтера на русский язык. По словам исследователя А. Н. Хохлова, на ней «сохранились многочисленные пометы и варианты русского стихотворного перевода Н. Я. Бичурина».
Поэтическим творчеством, главным образом переводами, ученый монах занимался и в зрелые годы. (В 1830 г. Пушкин писал, что «переводчики — почтовые лошади просвещения».) Как известно, эстетика просветителей не только противопоставляла поэзию науке, но, напротив, «создала образцы того, что в XIX в. получило наименование «научной поэзии» (М. П. Алексеев).
Афоризм древних римлян («Где жизнь, там и поэзия»), ставшая главнейшим тезисом теории реализма Н. И. Надеждина, был близок духу Бнчурина. Предмет вдохновения он находил «прежде всего в человечестве, его деятельности и его истории», т. е. «в реальной земной действительности» (В. Г. Белинский). «Я привык писать одно дельное, высказывать откровенно, и притом в коротких словах,— писал Бичурин.— Пустое многословие может иметь место только в сказках, называемых повестями, где вымысел составляет подлинность вещи; в повествовательном же описании важных исторических вещей перемена слов и выражений может произвести сбивчивость в понятиях...»
