Они хорошо
помнят: радость! Мы едем в пансионат. Сосны! Липы! Москва-река! Ира не
избалована радостями. Детдом, больница, бесконечные процедуры, капельницы. А
тут вдруг загорать, купаться, ягоды собирать, да не одна, да не строем,
взявшись за ручки, а с папой, с мамой, как все дети. Они плескались в любви.
Ира девочка общительная, Наталья с Андреем тоже. А потом... Худая молва - есть
ли у кого более длинные ноги?
- Уезжайте. Чтобы
завтра утром вас в пансионате не было. Иначе уедут другие люди, мы понесём убытки,
- директор даже не зашёл в номер, вещал с порога, брезгливо посматривая на
ребёнка. А через час целая делегация отдыхающих и даже жителей близлежащего
посёлка. Не просят. Требуют: убирайтесь.
Наталья не стала
спорить с ними. Она сказала им тихо: «Вы не люди». И они уехали, не успев
искупаться и поесть земляники.
Назло всем
брезгливым Ирочка росла. Хорошела. Началось мучительное познавание жизни,
жадное хватание ярких фантиков. Кого миновала эта обязательная программа
подростковой поры? Натальина первая дочка Светлана вышла замуж, они остались в
маленькой однокомнатной квартирке втроём - мама, папа, Ира. А ещё две собаки,
подобранные, когда им было «тяжело». Одна о-очень большая, другая о-очень
маленькая. Время разбрасывать камни Ира встретила с нетерпением. Она жадно
окунулась в жизнь, особенно после того, как умерла Виолетта.
Да, её закадычная
подруга Виолетта, соседка по палате, угасла, так и не зацепившись за жизнь, не
отвоевав у неё себе даже маленького послабления. Тоже без роду и племени,
маленькая девочка с вычурным именем и простецкими больничными манерами. Пока
Ира, закрывшись в кухне, рыдала, Наталья распоряжалась насчёт похорон. Она
носилась по Москве на своём стареньком «жигулёнке», договаривалась насчёт
отпевания, заказывала венки. Она справила последний (и первый!) роскошный
наряд, в котором и отправили Виолетту в Царствие Небесное.
Сначала Ира
ходила притихшая, плечи опущены, глаза проплаканы, но почти сразу после поминок
на 40 дней пришла домой за полночь. Потом - снова. Наталья вразумляла, корила,
гневалась. А однажды в очередную разборку услышала от Иры дерзкое:
- Своей дочери
замечания делай, а меня оставь в покое.
Конечно, в семье
бывает всякое... Редко кто вырастит ребёнка и не узнает, что такое жгучая
обида, чёрная неблагодарность. Наталья не стерпела обиды, она встала перед
хорошенькой, стройненькой девочкой, ещё так недавно никому не нужным гадким
утёнком, и повторяла только одно:
