Она же, напротив, ко всему прислушивалась, все впитывала, даже не понимая — быть может, чего-то она так никогда до конца и не поняла, — но позволяя всему оседать у нее в голове, образуя некий рисунок.
И наставал момент, когда мисс Марпл, сидевшая в детстве со своей тетушкой Хелен в магазине «Арми энд нейви», сама превращалась в вариацию этой тетушки: мудрую, сострадательную, твердо привязанную к реальности. Это не Агата, Агата не была привязана к реальности. Как большинство писателей, в книгах она представала более сильной личностью, нежели в жизни. Но она постоянно испытывала потребность воссоздавать женщин своего детства, утверждая сохраненную с младых ногтей веру в их всеведение. Мисс Марпл — наиболее характерный пример, но есть и другие: мисс Персхаус из «Загадки Ситтафорда» («Ненавижу слюнтяек!») или мисс Пибоди из «Немого свидетеля» («Не тот тип молодого человека, о котором я могла бы мечтать, когда была юной девушкой. Что ж, Терезе виднее. Она экспериментирует — я буду наготове»)… А также леди Лора Уистабл из романа «Дочь есть дочь» (написанного под псевдонимом Вестмакотт), которая представляет собой не столько персонаж, сколько великолепный рупор идей. Истинная причина ее присутствия в романе состоит в том, что Агата получает от нее удовольствие. «Я старомодна, — говорит дама, попыхивая сигарой. — Я предпочитаю, чтобы мужчина знал себя и верил в Бога»; «На самом деле никто не способен разрушить чужую жизнь. Не надо драматизировать и упиваться собственным горем»; «Половина всех несчастий происходит из-за того, что люди прикидываются лучшими и более утонченными, чем они есть на самом деле»; «Чем меньше людей тебя любит, тем меньше тебе придется страдать». Никто, конечно, не изъясняется так, как леди Лора, однако художественная правда в этом образе есть, потому что для Агаты эта женщина реальна. Она подлинный дух женской уверенности в себе, транслирующий мысли своего создателя голосом, потребность слышать который Агата сохранила навсегда.
Агата росла в условиях матриархата. Сила была на женской стороне, которую представляли Клара, Маргарет, умная сестрица Мэдж, Нянюшка и повариха Джейн. У отца и брата Агаты шансов не было. Фредерик не придавал этому ровным счетом никакого значения; Монти, разумеется, придавал.
Агата никогда не была феминисткой, прекрасно знала цену женщинам и считала, что феминизм только девальвирует истинное значение женщины, — это видно из интервью, которое она дала одному итальянскому журналу в 1962 году. Ее спросили: почему так получилось, что женщины сейчас играют более активную роль в общественной жизни? Ответ оказался совсем не тот, какой от нее ожидали услышать: «Вероятно, это произошло из-за того, что женщины по глупости сдали привилегированные позиции, кои завоевали наконец после многих веков развития цивилизации. Примитивные женщины постоянно и тяжело работают. Кажется, мы вознамерились вернуться в прежнее положение добровольно, либо поддавшись на уговоры, и лишить себя радостей досуга и творческого мышления, а также возможности создавать благоприятную атмосферу в доме».
