«Мисс Марпл мысленно обратилась к временам, когда тетушка Хелен, в маленькой шляпке и накидке, которую называла „своей мантильей из черного поплина“, разыскивала в бакалейном отделе знакомого продавца и удобно устраивалась на стуле. Затем, напомнив, что в течение следующего часа никто не должен никуда торопиться, тетушка Хелен начинала вдумчиво набирать всевозможные бакалейные товары, которые следовало запасти впрок… Проведя, таким образом, утро с большой приятностью для себя, она, бывало, игриво, как было принято в те времена, спрашивала: „Ну а теперь, что думает наша маленькая девочка насчет легкого второго завтрака?“… После этого они покупали полфунта сливок для кофе и отправлялись на дневной спектакль или концерт в четырехколесном экипаже».
Эти ритуалы, которые Агата воспринимала как должное, отвечали ее собственным устремлениям. Они воплощали здоровую женскую надежность — эквивалент домашнего порядка. Такими же были ее отношения с Нянюшкой («Выше Няни был только Бог»[27]), хотя Нянюшка обращалась с Агатой как с ребенком, и это отчасти лишало их отношения житейской практичности. Клара со своей стороны была слишком творческой и переменчивой натурой, чтобы обладать здоровым женским инстинктом никогда не сомневаться в себе, каким обладала Маргарет Миллер. «Всегда предполагай в людях худшее»; «Джентльмен нуждается во внимании и трехразовом питании»; «Никогда не садись в купе, если кроме тебя в нем едет только один мужчина»; «Мотовство до нужды доведет»; «Джентльмены любят хорошую фигуру»; «Женщина всегда должна иметь пятьдесят фунтов в пятифунтовых банкнотах на экстренный случай»; «Джентльмены бывают очень обходительными, но ни одному из них нельзя доверять». Так безапелляционно излагала свое жизненное кредо Маргарет, сидя с безупречно прямой спиной в окружении прочной мебели красного дерева у себя в Илинге, когда нашептывала советы Кларе («Никогда нельзя оставлять мужа одного надолго»), разговаривала с молодым человеком, обрюхатившим служанку («Ну, знаете ли вы, как правильно поступить в этой ситуации с Харриет?»), болтала со своими приятелями-мужчинами за чаем («Надеюсь, ваша жена не будет возражать? Мне бы не хотелось стать причиной неприятностей!»). А когда она уверенным голосом исключительно здраво рассуждала о тайнах, те начинали казаться туманными и уютными, что производило на Агату неотразимое впечатление.
Эта размеренная речь принадлежала миру, являвшемуся полной противоположностью миру сверкающей реки и белой лошади. Но несмотря ни на что, и он обладал своей особой красотой. Агата никогда не повторяла ничего из услышанного, сколь бы интересным оно ни было, и в этом она совершенно не походила на «остальных членов семьи, которые — все без исключения — были говорунами-экстравертами».
