Так, неторопливо, вальяжно, в темпе largo, шествовал по жизни Фредерик, царственный персонаж местной истории со своей сакс-кобургской внешностью и несокрушимым добродушием. Они с Кларой часто устраивали для друзей щедрые званые обеды. Фредерик участвовал в благотворительных представлениях любительского драмкружка — в частности, по словам местной газеты, «был очень сердечно принят» в роли Феликса Фьюмера в «Смеющейся гиене» — и являлся официальным секретарем соревнований крикетного клуба, чье поле примыкало к Бартон-роуд сразу за Эшфилдом. В 1943 году Агата получила письмо, которое начиналось так:
«Когда десять лет назад мои родители жили в Торки вблизи стадиона крикетного клуба, для меня не было и не могло быть места лучше на всей Земле. Я чту память о нем…
Как хорошо я помню мистера Миллера! И его схожесть — по крайней мере в моем представлении — с королем Эдуардом!.. Он имел обыкновение выходить на поле со впечатляюще аристократическим видом. Как сейчас вижу: я лежу на маленьком пригорке неподалеку от табло, на верхушке которого полощется тонкий красно-бело-черный флаг клуба…»[16]
Наверняка Агата тоже это помнила. Она часто сопровождала Фредерика на крикетные матчи: «Я чрезвычайно гордилась тем, что мне позволяли помогать отцу в судействе, и относилась к этому очень серьезно». Он также занимался с ней математикой, которую она очень любила («Мне кажется, что в цифрах есть нечто божественное», — говорит персонаж «Каникул в Лимстоке»), программа обучения была максимально приближена к официальной образовательной программе. Имея за плечами опыт обучения Мэдж в брайтонской школе, впоследствии преобразованной в Роудин-скул[17] (Монти учился в Харроу[18]), Клара решила Агату в школу не посылать и не учить ее читать до восьми лет. Ничего не вышло: к четырем годам Агата научилась читать сама. «Боюсь, мисс Агата умеет читать, мэм», — виновато призналась Кларе Нянюшка.
Трудно сказать, почему Клара пришла к подобной теории. Ее решения порой представлялись спонтанными, однако чаще всего оказывались верными — например когда она купила Эшфилд или когда, спустя много лет, предостерегала Агату от первого замужества, с Арчи. Она хорошо разбиралась в людях, и это придавало ей мудрости. Кроме того, говорили, что она обладает иррациональной способностью «ясновидения» (в детстве она «увидела», как горит ферма Примстед; вскоре это случилось на самом деле). Порой это заставляло ее делать глупости. Удерживать умную и развитую девочку от чтения было нелепостью, тем более в таком набитом книгами доме, как Эшфилд. Среди счетов Фредерика немало от «Эндрю Айрдейла, книготорговца с Флит-стрит», у которого он купил — помимо многого прочего — сорок семь выпусков «Корнхилл мэгазин» за четыре фунта (журналы по-прежнему находятся в гринвейской библиотеке), полное собрание сочинений Джордж Элиот за пять фунтов и «Французскую классику» по двенадцать шиллингов за том. Невероятно, чтобы Агату можно было держать отрезанной от этого мира. Ее стремление проникнуть в него было столь велико, что она научилась сопоставлять написание слов детской книги «Ангел любви» миссис Л. Т. Мид («вульгарной», по мнению Клары), которую ей читали особенно часто, с их звучанием. С этого момента она читала всё и вся: миссис Моулсворт, Эдит Несбит,
