Произошла кража, в том числе наличных денег, принадлежащих учреждению. Проводимое правоохранительными органами расследование обнаружило обстоятельства, свидетельствующие о возможном участии в преступлении кого-то из членов этого коллектива. Расследование затянулось. Многие сотрудники этого учреждения тоже склонялись к мысли о причастности кого-то своего к этой краже.
Вопросы, поставленные перед автороведческой экспертизой, были следующими: 1) можно ли на основании имеющихся изложений собственных версий работников этого учреждения сделать вывод о причастности кого-то из них к произошедшей краже? 2) можно ли на основании тех же текстов говорить об искренности выдвинутых версий случившегося, то есть правдивы ли все изложенные версии?
На экспертизу были представлены тексты, в которых каждым членом коллектива излагалась собственная версия случившегося.
Гипотеза экспертного исследования состояла в следующем. Отношение любого человека к излагаемой версии какого-либо события может быть выражено по крайней мере в двух планах: 1) человек излагает собственную, полностью им созданную версию; 2) он излагает чужую версию как свою (например, позаимствовав эту версию из каких-то независимых источников). Психологически эти отношения окрашиваются в разные эмоциональные тона, так как внутреннее сознание человека принимает их по-разному. Если версию излагает участник преступления, то действительные события им, естественно, скрываются, и возникает ложная версия, которая находится в конфликте с действительной версией. Это повышает эмоциональное напряжение, что выражается в следах так называемого остаточного аффекта. Этот остаточный аффект и диагностируется с помощью используемых методов[7]. Конечно, следы аффекта могут возникать и не только в связи с участием в преступлении, а из-за индивидуально-психологических особенностей автора версии. Но, как показало исследование, среди авторов анализируемых текстов нет таких, которые бы могли быть отнесены к личностям, склонным к тем или иным психическим аномалиям, ситуативным срывам.
Результат показал, что все без исключения авторы используют придуманные версии, но излагают их по-своему. Это может быть объяснено только тем, что со времени кражи до момента изложения авторами своих версий прошло достаточно много времени для. того, чтобы все члены коллектива сформировали о них собственное представление (причем в условиях частого общения между собой). Иначе говоря, это описание практически одной коллективной версии, но разными людьми, то есть это «изложение», но не «сочинение».
