— Вперёд! — махнул рукой своему помкомвзводу Сашка. — Веди, говорю! Догоню вас, друга, понимаешь, встретил!..
Он вдруг торопливо открыл свою тощую полевую сумку:
— Возьми! — протянул мне плоский сухарь. — У меня ещё один есть, бери! — И сунул мне в руку.
— Спасибо, — смущённо кивнул я. — Мы ведь как поднялись, так не жравши и двинули. Начпрод, тетеря дохлая, чешется где-то…
— А у нас начпрод — человек. Душа человек! Всех горячим концентратом обеспечил, да ещё сухари вот приказал выдать… Ну, будь жив!..
Мы ещё успели записать номера наших полевых почт, и Прибытков побежал догонять свой взвод.
Пехотинцы всё шли и шли вперёд, огибая сопку, на которой находились Лазарев и комбат Титоров, шли занимать заранее открытые окопы впереди наших наблюдательных пунктов.
Бережно откусывая сухарь, я вернулся на огневую. И сразу меня вызвали с НП к телефону. Комбат спрашивал, как подвигается оборудование позиции и вообще, что у нас происходит. Я доложил, что окапываемся, к открытию огня готовы, спросил о японцах.
— Развернулись в боевой порядок, — ответил Титоров. — Залегли, обозы угнали, артиллерию тоже…
— Думаете, они как? Всерьёз? Или на испуг берут?
— Это у кого другого спроси. А мне таких вопросов не задавай. Форсируй лучше оборудование огневой, быстрей окапывайся. Взрыватели проверь сам. Заряды тоже. Тут «второй» тебя просит…
— Слушай, — спросил Лазарев, — у тебя всё готово?
Не успел я ответить, как Лазарев крикнул:
— Они пошли…
И тут же в трубке раздался голос Титорова:
— Батарея, к бою!..
Я эхом повторил эту команду.
Огневики отшвырнули лопаты, кинулись к минометам. Я передал трубку телефонисту, выскочил из окопчика, подбежал к первому миномёту.
А телефонист уже кричал:
— По пехоте! Осколочно-фугасной миной! Взрыватель осколочный!
Во всё горло, чтобы слышали командиры всех четырёх расчётов, я повторял за телефонистом:
— Угломер… Прицел… Заряд четвёртый! — и смотрел, как третьи номера расчётов навешивают на хвостовую часть мин заряды — белые, изогнутые колбасками мешочки, начинённые порохом.
«Сейчас, — думал я, — сейчас он подаст команду «огонь!», всё загрохочет, взорвётся выстрелами, японцы тоже откроют огонь…»
Но вместо команды «Батарея, огонь!» следует:
— Батарея…
Ничего не следует, никакой команды. Пауза. Тишина. Я слышу, как стучит моё сердце в этой леденящей степной тишине. Ну же!..
— Батарея… Зарядить!
Это уже какая-то передышка. Готовность к выстрелам моментальная, но ещё не сами выстрелы. Всё напряжено, всё затаилось, готовое взорваться. Я не выдерживаю, прошу к телефону «второго».
