На столе у Алексея зазвонил телефон. Тот взял трубку, некоторое время внимательно слушал, одобрительно мыча. Потом походил по кабинету, разминаясь.
Николай нарушил паузу.
— Слушай, дай домашний адрес этого самого Василия Конева, который в тюрьме-то умер.
— Дам. А твой Конев. Он что – нашёлся?
— Нет. Сидит где-то у Бокия.
— У Бокия. Ну ты мастер на трудные задачи. К нему так просто не подступишься. Он у нас на особом положении.
— А если прямо попросить – не даст?
— Может и не дать. У него свои резоны, а мы над ним власти не имеем. Только Дзержинский, может быть Склянский. Мы пару раз пытались проверить его отдел, но Ксенофонтовичу так врезали, что до сих пор на пальцы дует.
— Кто врезал-то?
Сушин поднял вверх палец и сказал, понизив голос.
— Сам.
Николай понимающе кивнул.
— Ладно, тогда адрес этого Конева давай, да я пошёл.
К вдове Конева он поднялся вместе с Аршиновым. Она, ещё довольно молодая женщина, жила в двух комнатах в большом доме на Арбате. Вдова молча смотрела на вошедших, не делая попытки начать разговор. Аршинов посмотрел на неё и начал.
— Мы расследуем дело о гибели вашего мужа и хотели задать вам несколько вопросов. Скажите пожалуйста, вы давно с ним знакомы?
— Вы из ЧК? — неожиданно спросила она.
— Нет, мы расследуем преступления по другой линии.
— Его забрали люди из ЧК. Что вы можете расследовать?
— Знаете что. Давайте договоримся сразу. ЧК, или как сейчас их называют ОГПУ, это что-то вроде топора, который падает на головы виновных и невиновных. Но у топора всегда есть рука, которая его направляет. Вот мы и ищем эту руку. Ваш муж невиновен и его убили. Причём убили, а не расстреляли. Люди из ОГПУ сейчас достаточно сильны, и, если бы ваш муж был виновен, они бы вынесли приговор и сообщили бы его. Вы со мной согласны?
— Да.
— Вы готовы нам помогать защитить честь вашего мужа
— Готова.
— Тогда начнём снова – вы давно с ним знакомы?
Разговор продолжался уже около часа, и Николай успел понять много интересного о жизни эмиграции в Германии, как вдруг на улице загрохотали выстрелы. Аршинов вскинулся, и рванул пистолет. Бросив Николаю, "оставайтесь здесь", он резко распахнул дверь и выбежал из комнаты.
Стрельба за на улице продолжалась. Коля достал свой браунинг, и уже привычно снял предохранитель. Он сидел и смотрел на дверь, деловито думая, что стрелять надо на уровне живота, и что он будет делать, если убьют Степана и Александра. Иллюзий не питал, и знал, что продержится в лучшем случае минуту.
