Степан обернулся к Александру.
— Вы здесь побудьте с Николаем Эдуардовичем, а мы за ним сходим, и, кивнув прошедшим по комнатам бойцам, открыл дверь на площадку.
— Веди в приёмную, лапочка, — сказал Саша, подталкивая девушку пониже спины.
В приёмной стоял большой стол и на стенах висели фотографии. Николай сначала их внимательно рассматривал, потом надоело. Саша активно общался с горничной и она уже кокетливо смеялась. Решив, что Александр встал на тропу любви, он подошёл к нему и сказал.
— Я покурю минут пятнадцать на кухне.
На кухне он сел за стол и стал от нечего делать перебирать вещи в карманах. В основном раздражали разные бумажки, которые он стал переписывать в свой красивый блокнот. Переписывая бумажку Сергея со списком сменовеховцев, он честно написал "Василий Конев" и тут до него дошло. Сергей имел в виду не его Конева, а того, который умер во внутренней тюрьме. Вот поэтому и умер, что совпал с моим. Поэтому и убрали Кисилёва. Он что-то узнал у Конева. Или не узнал, но люди побоялись и убрали. Соответственно стали рвать ниточки и по линии Аршинова.
Он достал из кармана лист Юровского, открыл блокнот на записях Шевырёва и стал думать. Через десять минут он понял, что и Юровский и Шевырёв занимались всего одним общим делом.
Нафталий Аронович держался уверенно. Он явно не понимал нового направления развития событий. Одной из причин было то, что Степан Терентьевич показал документы Управления милиции, и, похоже, товарищ Френкель был уверен, что всё порешает.
Глянув на него, Николай представил, что скоро тот пойдёт в лагерь, где, несмотря на счастливый конец лично для Ароныча, всё равно далеко не мёд. Его передёрнуло и он пошёл к женщинам, в дальнюю комнату – именно такую схему допроса предложил Александр. Он попытался убедить себя: Френкель знал, на что шёл. Он дал распоряжение об убийстве, значит должен быть готов ко всему. Глядя в окно, на заполненный вечерним разодетым народом Кузнецкий Мост, который, как известно, был в те времена местом променада достойной публики, он тоскливо думал о превратности судьбы. Мысли были невесёлые. Он уже давно заметил, что и в кино, и в книгах автоматически подставляет себя на место допрашиваемого. Так и тут. И чего тебе дурак не сиделось в Константинополе. Впрочем, чего не сиделось – вроде как становилось ясно. Решил поиграть в перераспределение денег с Советской властью. Конечно, люди с деньгами, готовые к сотрудничеству с большевиками были тогда редкостью. Вот и принимают с распростёртыми объятиями.
