Потом они лежали, и Николай просто смотрел на неё. Они почти не говорили ночью, да и сейчас слова как-то не находились. Просто было хорошо и спокойно.
— Ну, я пойду, — шепнула она, делая попытку выскользнуть из-под его руки.
— Хорошо. Вечером придешь?
— Приду.
Елена стала одеваться, впрочем с её набором одежды это было не сложно. Николай тоже поднялся, и подойдя к пиджаку, достал из портмоне деньги.
— Купи себе что-нибудь из тряпок. Так, чтоб в ресторане было комфортно. Может поужинаем вечером, если успеем.
Она покраснела, но деньги взяла. Вот и хорошо, подумал он целуя её на прощанье.
К восьми тридцати он пошёл столу. Там уже был Петюня, а на столе стоял чай и какие-то бутерброды. Раскрытые «Известия» отражали высокий накал политической жизни.
— Надо бы нам зонт купить, — сказал Николай, глядя на низкие тучи, закрывающие небо. — А то под дождём скакать совсем невесело будет. И, кстати, мне бы нужен партийный наряд – куртка, френч, галифе. А то я как белая ворона. И кобура нужна. Боковая, а то рву карманы.
— Купим, — ответил Петя. — За зонтом надо в ГУМ, а остальное я к вечеру принесу. Вот только с кобурой пока не знаю, но я поспрашиваю. Как у вас дела-то?
— Дела у меня хорошо. Потихоньку двигаемся. Вот ещё. Нам бы с тобой связь держать надо. У тебя телефон есть?
— Нету.
— А кого-нибудь с телефоном ты знаешь?
— Барышня одна в учреждении работает. У неё телефон есть.
— Тогда так. Ты мне даёшь номер, я звоню и оставляю для тебя информацию. Ты раз в два часа даме перезваниваешь и всё узнаёшь. Если я информации не оставил, значит ты свободный до следующего звонка.
Он уже допивал чай, когда в дверь вошёл дворник, игравший в учреждении роль охранника и, понизив голос, сказал.
— Николай Эдуардович, — вас там спрашивают. На моторе приехали.
Николай поднялся.
— Всё, Петечка. Делай что поручено, вещи закинешь в комнату.
У ворот стоял автомобиль, марку которого он определять даже не пытался. Кивнул шофёру и сел на заднее сидение. Вопреки представлениям, машина мягко завелась, и подпрыгивая на рытвинах, поехала к набережной. У ЦК они были минут через пять. Шофёр поставил автомобиль, что-то сказал охраннику с винтовкой и повёл Николая в неприметный подъезд со стороны Ильинки.
В комнате за столом сидели три человека. Короткова Николай знал, остальные были незнакомы. Он представился и подошёл к столу.
— Ксенофонтов, Иван Ксенофонтович, — старший кивнул, — а это товарищ Сушин. Кисилёва вчера убили, — без предисловия начал он. Утром нашли на улице. Нам позвонили из милиции. Забрали деньги, оружие, документы бросили недалеко. Это либо ограбление, либо, как всегда это было у Сергея, дела серьёзные. Тогда ты заварил кашу, Николай.
