«Три раза в день я произвожу суд над самим собой. Как отесывание и опиливание придают форму драгоценному камню, шлифовка и полировка придают ему блеск, так и человек должен стремиться посредством беспрерывного труда к красоте и внутреннему совершенству». Он произносил это, пока не представил яснее ясного себя — истинного, свободного от прихотей тела; себя в облике пуруши, вечного и незыблемого «я», средоточия нетленных свойств личности. Но тут же вспомнил о том, что полнота бытия достигается лишь слиянием двух начал, и пуруше должна противостоять, соединяясь с ним, женская субстанция природы — пракрити…
Отбросив палочку, Сай лег на спину, подложил руки под голову, закрыл глаза и погрузился в думы о Хапке Новак.
«В определенном смысле, общеземная культура даже на ее нынешнем, вполне мирном этапе, в условиях расцвета наук и искусств, является культурой мужчин. Мужская же культура, пускай и несомая интеллектуалами высшей пробы, заставляет женщину чувствовать себя объектом, а не субъектом». И здесь дальше еще занятный отрывок: «На чем основано так называемое мужское превосходство? Только на физической силе, на относительно малой уязвимости более примитивного устройства. Женщина — носительница будущей жизни и потому вдвойне сложна, а значит, хрупка; мужчина же, по сути, является тараном эволюции, живым орудием, подготавливающим землю для потомства. Его выигрыш, как главы семьи, государства и цивилизации, — это выигрыш парового молота перед компьютером». Еще одна фраза, очень показательная: «Самое древнее и беспощадное угнетение, неподвластное никаким социальным революциям, — это угнетение женщины мужчиной». И, наконец, я бы сказал, главный перл манифеста: «Даже генетика свидетельствует о том, насколько элементарен самец: мужской игрек — ген есть незавершенный икс — ген, т. е. неполный набор хромосом. Другими словами, мужчина — это женщина, абортированная на уровне гена…»
— Лихо! — поскреб каракулевую макушку Нгале Агвара. — Безграмотно, зато как берет за душу! Да, это по — наглее прежних манифестов…
— Почуяли безнаказанность, — сухо сказал длинноволосый, совиноглазый, мучительно элегантный Роже Вилар.
— Но по сути — то же, что было до референдума, — вел свою линию Нгале, размышляя вслух. — И, значит, проблема не стала новой… и более катастрофичной. Вряд ли наши подопечные соберут много последователей…
— Последовательниц! — подняв палец, уточнил Роже.
— Необязательно: могут найтись чрезмерно галантные мужчины. Или люди промежуточного психосексуального типа…
