— Не обращал внимания. Но что она собой представляет, эта программа?
— Естественно, у каждого свое. Из одинаковых семян тоже получаются разные растения. Одни очень красивые, другие уродливые. Но одинаковых не бывает. И хотя эта внутренняя программа…
— Внутренняя?
— Разумеется! Внешние обстоятельства только мешают ее выполнению. И хотя она не всегда и не сразу осознается, хотя она подобна непроявленной фотографии или изображению, летящему через космос в виде бесплотного волнового пакета, однако ее реальность не менее объективна, чем обычной программы, вложенной в компьютер.
— И что же это такое? Предначертание? Судьба? Цель жизни?…
— Можно сказать и так, но это не очень точно. Что такое цель, если она не поставлена? Лучше выразиться иначе — свобода.
— Что общего между свободой и целью?
— Они две стороны одного и того же. Например, какой — нибудь сосуд изнутри выглядит совсем не так, как снаружи. Однако это один и тот же сосуд. Внутренняя свобода — единственное средство достижения внешней цели. Или комплекс средств. А внутренняя цель — единственный источник и стимул внешней свободы. А свобода в целом — это когда ты идешь к своей цели, невзирая на все препятствия, обходя их и сокрушая… Как река, текущая к устью.
— Я?
— Например, вы. Вам — то все это знакомо из опыта.
— Вы так думаете?
— Убежден. Слава богу, я уже немного вас знаю.
— А если цель поставлена кем — то другим? Или другими? — спросил, помолчав, Синяев.
— Высшими силами? — усмехнулся Николай Бабич.
— Ну, можно назвать и так.
— Цель, не ставшая твоей собственной, не есть настоящая цель, — убежденно сказал Николай Бабич. — И вообще всякая явная цель. Она может быть только средством. Если ты стремишься к ней, ты не человек и даже не робот. Ты просто чей — то орган, чей — то манипулятор, чье — то орудие.
— Вы считаете?
— Конечно. К сожалению, часто так и бывает. Особенно на первых порах. И толкают тебя вовсе не высшие силы, а что — нибудь гораздо более прозаическое. Например, руководство. Или коллектив. Или семья. Или обстоятельства, наконец.
— Что значит «не человек»? И при чем здесь высшие силы?
— Ты остаешься человеком только в другие моменты, — попытался объяснить Николай Бабич. — В те минуты, когда тебя никто и ничто не программирует. Ведь такие есть всегда, и у кого угодно. Будь ты хоть рабом фараона…
— Не слишком ли сложно?…
— Сложно? Многие вещи только кажутся сложными, — сказал Николай Бабич. — Свобода, необходимость, судьба… И вообще, разве может быть сложным то, что есть? Предмет или явление существует, а мы его как — то описываем или объясняем. Наши объяснения и описания, действительно, могут быть сложными либо простыми, причем любое сложное объяснение с течением времени стремится сделаться проще…
