Вениамин сладко зевнул, потянулся – и замер с нелепо растопыренными руками. Дверь санузла была открыта, сияя, как райские врата, и из них то чередой, то с паузами лились негромкие, таинственные и зловещие звуки:
– Вгы-ы-ы…Бгы-мгы… Х-х-хэ-э-э…
У доктора тут же заработало профессиональное воображение. Может, кто-то спросонья пошел в туалет, поскользнулся, упал, получил черепно-мозговую травму и теперь истекает кровью на полу, тщетно пытаясь позвать на помощь? Или, хуже того, решил покончить жизнь самоубийством и болтается в петле, испуская последние вздохи?!
– Муэ-э-э! – трагически повысил голос страдалец. – Бые-а-а-а…
Вениамин влетел в ванную на всех парах, с диагностом наперевес – и с треском скрестил его с планшеткой Алексея, спокойно стоящего перед зеркалом.
– Что здесь происходит? – срывающимся голосом вопросил доктор, нервно шаря взглядом по ванной.
– Ничего, – так же изумленно ответил белобрысый, вслед за Вениамином заглядывая в душевую кабинку. Там висельников и расшибленных тоже не оказалось. – А что вы ищете?
– А что вы здесь делаете? – в свою очередь вопросил совсем сбитый с толку доктор.
– Центаврианский учу. Перед сном лучше всего запоминается. Вот послушайте! – Алексей откашлялся, уткнулся в планшетку и с чувством прочитал: – Мгэ-э-э-э-э хах-х бхуэ-э-э-э! Поняли?
– Нет, – честно сказал Вениамин, имея в виду как фразу, так и ситуацию в целом.
Алексей уставился на него с упреком и даже, кажется, разочарованием.
– «У меня есть собака». А я думал, что в медицинском изучают центаврианский!
– Кхм… – Доктор отчаянно поскреб кончик носа, чтобы не рассмеяться. – Изучают, да. Но вообще-то я думал, что «собака» по-центавриански просто «бх’э».
– «Бх’э» – это голая транскрипция, – снисходительно возразил белобрысый. – А у меня – классический центаврианский прононс! Школьная учительница была от него в восторге.
Вениамин заподозрил, что учительница просто была добрая и старалась похвалить каждого ученика.
– К сожалению, в школе центаврианский был факультативным предметом, и я посещал его только полгода, – сокрушенно признался Алексей. – Сейчас уже почти ничего не помню, кроме прононса. Но ничего, я быстро наверстываю! Хотите, ломаные глаголы по памяти перечислю?
– Как-нибудь в следующий раз, на свежую голову, – с содроганием отказался доктор, смутно припоминая, что в институтском учебнике этим глаголам был отведен целый раздел. Вениамин благополучно забыл их сразу после экзамена и в отличие от Алексея вспоминать не желал. – Заодно и подучишь получше. Только ты с этим своим… прононсом… на будущее хотя бы дверь закрывай!
