Встал Придон и пошел к своей матери. Сказал так: «Матушка, глубоко почитаемая, знатным родом своим возвысившаяся над прочими, почто льешь ты горькие слезы, почто убиваешься? Отринь от себя бесовскую тоску и моли господа, чтобы исполнилось твое желание и не знала ты более вкуса горечи и беды. А я теперь пойду предстану пред тем могучим и неправедным [царем]. Может, он в обмен на меня отпустит моего отца. Не горюй обо мне и будь весела, ибо я скоро вернусь и надеюсь с божьей помощью на освобождение моего отца. Не печалься отныне ни о чем, а моли горестным сердцем господа о нашем вызволении, и выполнит он твое желание!» Обнял Придон мать, попрощался с ней и отправился в путь.
Здесь прибавилась тоска к тоске Русудан: ее родимый, желанный и любимый сын Придон ушел к отцу
Как увидела Русудан, что ее сын, родимый и желанный, обладающий совершенным нравом и взращенный в истинной вере, ушел к тому безбожнику, предалась она горю, глубокой тоске, печали неутолимой. Говорила она горькие слова и обливалась кровавыми слезами. Не желала слушать ни хорошего, ни дурного, не глядела на светлый день и минуты не отдыхала от причитаний и плача. Не пила Русудан, не ела и ложилась на свое ложе, ничем его не застилая и ничем не укрываясь. Пребывала она в большой горести, а несчастные ее родители взирали на дочь, выросшую в холе и неге и в царской роскоши, а теперь лежащую в пыли и прахе. Не выдерживало их сердце такой боли, и говорили они: «Зачем ты поступаешь так, чадо наше возлюбленное, жизнь старых родителей твоих и свет наших очей? Зачем ты даешь увянуть неувядаемой розе и позволяешь поблекнуть безоблачному сиянию? Зачем хочешь покинуть родителей своих, не предав их земле, и разбить сердца братьев твоих, ни один из которых не пребывает в своем доме и своих владениях? Мы тоже родители, и у нас двенадцать сыновей, и ни одного из них нет рядом с нами. Некоторые в дальних странах, а иные — в когтях дэвов и драконов, но мы не убиваемся, а ждем каждый день, что по милости божьей вернутся они с радостью и победой. Отчего же ты не успокоишься ни на мгновение, чтобы возвратилась душа в твое тело? Многих терпящих горе видели мы, о многих слышали, но никто не совершал подобного тебе. Не делай того, чего не дозволял себе никто — ни старец, ни юнец, ни язычник, а не то что добрый христианин. Или послушайся наших уговоров, или убей нас своей рукой, не показывай нам, как ты страдаешь и как лежишь во прахе и золе». Еще горше заплакала Русудан и говорила так: «Что молвить изволите, родители мои, доныне блаженнейшие из царей, а ныне обездоленные моим несчастьем, четыреста восемьдесят лет проведшие
