“Это — Адамс, — подумал Саттон, — это он был тем, кто ждал меня. Это он как-то узнал, что я возвращаюсь, и подготовился, и насторожился. И он систематизировал меня и снабдил ярлыком, прежде чем я опустился на землю. И он исследовал меня, прежде чем я понял, что происходит. И вне всякого сомнения, именно он не нашел больше того, только к чему был готов”.
Саттон сухо хохотнул. Но его хохот превратился в вопль, прокатившийся по склону холма в сиянии потоков огня. И этот поток огня, завершившийся в болоте, на мгновение умер, потом снова выскочил красно-синими языками…
Шипение тормозов и звук шин на покрытии — Саттон развернул машину, чтобы остановить ее. Даже прежде чем машина остановилась, он уже был снаружи и бежал вниз по склону к странному черному кораблю, мерцающему в топи.
Вода плеснула ему на лодыжки, острая как бритва трава хлестнула по ногам. Черные и маслянистые лужи мерцали в свете горящего корабля. Лягушки все еще продолжали квакать в дальнем конце болота.
Что-то шлепнулось и забарахталось в пруду, в грязной, окрашенной пламенем воде, в нескольких футах от пылающей ракеты. И Саттон, устремившийся вперед, увидел, что это человек.
Он заметил отраженную белизну испуганных, жалких глаз, светившихся в пламени, когда человек приподнялся на покрытых грязью руках и попробовал протащить себя вперед. Он увидел, как сверкнули зубы, когда боль исказила его лицо в гримасу полнейшего ужаса; его ноздри почувствовали запах обуглившейся плоти и поняли, что это такое.
Он наклонился и сжал руки в замок под мышками человека, потом приподнял его и потащил назад, через топь. Грязь хватала его за ноги, а за спиной он слышал плеск, ужасный волочащийся плеск человеческого тела, влекомого по воде и грязи. Под негами его была уже сухая земля, и он начал карабкаться обратно, наверх по откосу к автомобилю. Оттуда, где болталась голова человека, доносились звуки, хриплые, нечленораздельные, которые могли быть словами, если бы было время их слушать.
Саттон бросил быстрый взгляд через плечо и увидел линии огня, устремляющиеся в небо, колонну синевы, которая осветила ночь. Болотные птицы, ослепленные, в панике летали, будя ночь криками ужаса.
— Реакторы, — подумал вслух Саттон, — реакторы… Они в таком пламени не смогут продержаться долго. Автоматика скоро расплавится, и тогда болото станет кратером, а холм обуглится от горизонта до горизонта.
— Нет… — произнесла качающаяся голова, — нет, нет реакторов. — Нога Саттона попала под корень, и он упал на колени. Тело Человека выскользнуло из его рук, заскользив по грязи вниз.
