— Чудо получается, когда трудится душа, а не руки.
Бакир зашел в номер и замер при виде своей жены. Он смотрел на нее как на чудо и не верил своим глазам. Потом своей большущей лапой он утер слезы, подошел к Айгуль и, прижав ее к груди, прошептал:
— Ты простила… — больше он ничего не смог сказать.
Таша плюнула на макияж и плакала уже навзрыд, тихонько поскуливая. И дело для Бакира было вовсе не в том, что все будут любоваться на его Айгуль. Просто наконец-то она его простила.
— Давай зайдем в бар. Я бы от коктейля не отказалась.
Кирилл чуть не взвыл. Оказалось, что ему с ней некомфортно и неинтересно. Надо держать марку. А не хочется. Быть самим собой гораздо приятнее. Неужели она не чувствует, что между ними все прошло. Страсть прошла, а больше ничего не осталось. И от присутствия женщины, которая еще не так давно была для него любимой или казалось, что любимой, сейчас было очень неуютно. Как будто они напевали красивую мелодию, но постепенно сбились с ритма, и теперь неприятно осознавать, что все ноты фальшивы. И неловко и за себя, и за Тамару. Что не замечает этого. Еще хуже, если это для нее не имеет значения.
— Я пойду. Что-то устал за последний месяц. Да еще ты выгуляла меня так, что засну сейчас без задних ног. Спасибо за приятный день.
— Дорогой. Ты меня удивляешь. Видишь, тот противный дядька с крашеными усами только и ждет, чтоб я осталась одна. Что тебе стоит составить мне компанию? Всего на полчасика. Или тебе плевать, если меня будут домогаться всякие сексуальные иностранные маньяки?
Кирилл оглянулся. Действительно. Усы крашеные. В очень яркий медный цвет. Иностранному маньяку было примерно под семьдесят. Отбиться от него Тамаре, закаленной на русских и не только, сексуально озабоченных мужчинах, которые не оставляли без внимания ее красоту, не составило бы труда. Но задатки джентльмена в Кирилле победили подозрительного типа, который понял Тамарину надежду на раскрепощающую силу алкоголя, и Кирилл отправился в бар, твердо решив, что на полчаса и ни минутой больше.
После второго коктейля Тамара стала подолгу задерживать свою руку, как бы случайно попавшую то на колено Кирилла, то на его шевелюру. Он убрал руку и, будто ища поддержки у публики, оглянулся по сторонам. В баре было несколько человек, и никому до них не было никакого дела. Парочка средних лет скучала каждый перед своим экраном телевизора. Наверное, они уже так давно женаты, что поговорили обо всем на свете. «Все-таки телевидение спасает», — подумал Кирилл. Или все наоборот? Вот не висели бы везде эти плоские экраны, может, больше замечали бы друг друга. Не факт. Раньше телевизоров не было, а войн было больше.
