— Так в чем дело?
— Дело как раз очень тяжелое. Условия ставит.
— Ну и.
— Если выпивать брошу. Понятно, конечно, это не завод, это фирма. Там, понимаешь, следят за репутацией, а деньги? Хо, за месяц то, что у нас за три. Да какой там за три, на заводе сейчас, кроме директора да его конторы, больше никто ничего не получает. Все отсрочки да отговорки, а сами гребут как могут, родственнички козлов беловежских.
— Так бросай пить.
— Надо бы, надо, — он хмуро опустил голову, тяжело вздохнул, — может плюнуть на все, да вернуться в поселок. Хотя и там несладко. Значит, договорились, если что, сразу сюда. Я ключ у соседей оставлю, это на случай, если приедешь первым, а я все же проскочу к фирмачу. Мужик грамотный, стоящий. — и он решительно провел рукой по жестким курчавым волосам.
***
В бюро пропусков Министерства обороны толпились офицеры всех званий и родов войск: одни дозванивались по телефонам в свои штабы, управления, докладывая начальству о прибытии, другие мирно дремали, ожидая выписки пропуска, третьи непрестанно и нервно ходили в туалет курить. Кто-то встречал знакомого, и начинались расспросы, что да как. Были счастливчики, будущее которых уже определилось, и они сегодня в своих мытарствах поставили заключительную точку.
— Точка не ставится, точка проставляется, — довольно смеялся сидевший рядом толстенький лысый майор, прижимая к пухлому животу потертый кожаный желто-лимонного цвета саквояж, видимо, всякого повидавший за годы службы своего хозяина. Можно было только догадываться, сколько сейчас в него впихнули. Вышедший из комнаты дежурной смены старший лейтенант, хорошо сложенный, с выправкой истинного строевика, которой отличались офицеры комендатуры, чье продвижение по службе зависело от строевого плаца, как боевого офицера от полигона, смахнул с лица вежливое пренебрежение, поманил к себе пальцем майора. Тот суетливо заторопился навстречу. «Комендач» молча взял саквояж и скрылся за дверью. Майор облегченно вздохнул, улыбнулся и, словно старому знакомому, пояснил:
— Так-то оно, сам понимаешь, проще, — словно этим саквояжем ему удалось снять целую кучу проблем.
Молчаливый высокий солдат с небрежно сползающим по новенькому мундиру на живот ремнем выносил из туалета полное ведро окурков, видимо, готовился сдавать смену. Майор, глядя ему вслед, проговорил:
— Чей-то сынок. А потом станет себя в грудь бить, доказывать, как он служил. Ты знаешь, будешь в гардероб шинель сдавать, ничего в карманах не оставляй. Я ножик забыл, складной, «чудо-ножик», подарок. Так вот, был да сплыл: почистили.
