— Мы ему памятник поставим.
— Со «Стакан Стаканычем» или без? — вопрошал у шутников Саханчук.
— Без!
— Тогда можно! И на самой высокой горе!
Саханчук покрутил растопыренной ладонью:
— Сам видишь, разлетается народ куда глаза глядят. А ты к нам или к ним? — он кивнул куда-то в сторону.
Распространяться на эту тему мне особо не хотелось:
— Плешков вызвал.
— Значит, к ним, теперь он там всем заправляет. Говорят, переругался с Москвой и остался без кислорода. Хотя на кислородном голодании сейчас, наверное, каждый второй из нас. Сам-то что решил?
— Да пока не определился. Может, что и прояснится в беседе с Плешко- вым.
— Как бы еще сильнее туману не напустил, — хмыкнул Саханчук, — в случае чего, забегай, мой кабинет в бывшем штабе тыла на первом этаже, найдешь. Кстати, есть наметки, хотя. — он не договорил, — ты заходи, помни, я за тебя всегда буду горой.
— Постараюсь.
Авиационный штаб с развалом Союза также располовинился. В одних зданиях теперь размещался штаб авиации Узбекистана, в других штаб тех частей, которые еще оставались под российским командованием.
Генерала Плешкова в кабинете не оказалось, и помощник дежурного с мятыми погонами капитана, потный и какой-то сонный, посмотрев на мое офицерское удостоверение, сказал, что его срочно вызвали в новое министерство обороны.
— Товарищ подполковник, вы подождите, генерал обещал, что через час вернется. Здесь к нему еще несколько посетителей, — и он кивнул на сидевших в отдалении офицеров.
Но прошел час-другой ожидания, а генерал не появлялся.
— Если что, будь другом, пришли посыльного к Саханчуку, я у него, — предупредил я капитана, слабо веря в то, что мою просьбу кто-то исполнит.
— У русских, что ли? — круглолицый помощник дежурного рассмеялся.
— У русских, русских, товарищ бывший советский, — подтвердил я догадку, и мы оба беспричинно и дружно захохотали: он по ту сторону толстого стеклянного барьера, я по эту. Ожидавшие Плешкова офицеры переглянулись.
Саханчук при моем появлении обрадованно спрятал в стол кучу бумаг: «Надоела эта канитель! Ты обедал? Нет? Тогда на плов!» — И мы по старой привычке вместо гарнизонной столовой, которая все так же исправно открывала двери перед посетителями из обоих штабов, объединяла их за общими столиками, пошли в жилую зону. Там, за гарнизонным офицерским клубом, в тени огромного тутовника обосновался торговец пловом. Все так же стоял на своей площадке на железной треноге громадный казан, закопченный, аппетитно пахнувший, обставленный от шаловливого ветра листами железа, где в расщелинах еще плескался огонь, доедая остатки мелко нарубленного саксаула. С него уже была снята широченная крышка и к многочисленным запахам потного, слегка пыльного, душного города добавился аромат отменного плова. Он витал, парил в воздухе, тек по закоулкам вокруг клуба и не просто разбавлял все предыдущие, а затмевал их.
