Смотревший в окно капитан вдруг громко спросил:
— А в рамы теперь кого?
— Да хотя бы тебя!
Тот же капитан улыбнулся:
— Да нет, я к тому, что уж очень рамы хорошие.
Из дальнего угла послышалось:
— За эти рамы когда-то Мандровского чуть было из партии не исключили. До госпиталя довели.
— А, помню, какому-то проверяющему из штаба округа не понравилось, что краска на железе потрескалась, так за ночь старые срезали, а новые сварили и забетонировали.
— Кажется в семьдесят восьмом, или девятом?
— Девятом, перед самым нашим входом в Афганистан.
— Да, на эти рамы с нас деньги собирали. Ох, и ругался народ!
— Он и сейчас не очень-то тихий. Слышали или нет, в ТЭЧи собираются суд чести над партбилетом устроить. Секретарь их, майор Конюхов, сейчас у Дубяйко, не иначе об этом разговор, вот и нас собрали. — Пожилой майор, из тех, которые, казалось, были вечно в одной должности и постоянно избирались партийными секретарями в своих подразделениях, вздохнув, добавил: — Начало положено.
— Чему начало, ты о чем?
— Да о том же, что сначала судят партбилет.
Вдруг как по команде все разговоры стихли, и офицеры уставились на майора:
— Иваныч, это как же так?
— Сходи в ТЭЧ, тогда поймешь!
— Дуреем, братцы, дуреем. Сам-то как считаешь?
— Нормально, время дураков сменяется временем идиотов.
Открылась дверь кабинета Дубяйко, оттуда высунулась голова Баулова, известного в офицерских кругах своим умением произносить застольные речи и здравицы:
— Товарищи, заходите, заходите! И побыстрее, время не терпит! — и сделал широкий жест, как будто приглашал на очередное застолье. Увидев меня, он удивился: — Разве вас.
— Да нет, я мимо! — успокоил я Баулова.
В полку на каждом углу разговоры о предстоящем суде над партбилетом. В ТЭЧи готовились к нему основательно. Вызванный в политотдел Парамыгин на все вопросы Дубяйко, что это будет за судилище, односложно отвечал:
— Не судилище, а суд. Ну, нечто вроде спектакля из разряда художественной самодеятельности.
— Какая самодеятельность! Парамыгин, вы что, не знаете, чем у вас подчиненные занимаются? Что за самодеятельность? Или вы уже не считаете себя начальником ТЭЧ? Если хотите, могу этому поспособствовать.
— Я же вам сказал, товарищ подполковник, они в свободное от службы время. А если вам интересно, так сходите и у них спросите.
— Вот как пташечка запела?
— Так и запела, кошечки-то уже нет, — усмехнулся Парамыгин, — лучше пташечкой петь, чем волком выть.
