К этому времени относится первая и единственная встреча Керенского с Лениным (вопреки утверждениям некоторых биографов, считающих, что они встречались еще в гимназические годы). Произошло это на Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов, где 9 июня они обменялись резкими обвинениями. Ленин, выслушав заявление министра Церетели о том, что в России нет политической партии, готовой взять власть, сказал: «Я отвечаю: “Есть! Ни одна партия от этого отказываться не может, и наша партия от этого не отказывается: каждую минуту она готова взять власть целиком”» (Ленин В. И. Полн. собр. соч. 5–е изд. Т. 32. С. 267). Как вспоминает участник съезда Ф. А. Степун, «Ленину с большим ораторским подъемом и искренним нравственным негодованием возражал сам Керенский. С легкостью разбив детски — примитивные положения Ленина, он все же не уничтожил громадного впечатления от речи своего противника, смысл которой заключался не в программе построения новой жизни, а в пафосе разрушения старой» (Бывшее и несбывшееся. Т. 2. С. 104).
«Не знаю, о чем думал Ленин, слушая меня, — вспоминает Керенский. — Даже не знаю, слушал ли он или прислушивался к реакции присутствующих. Он не дождался конца моей речи, покинул зал с опущенной головой, с портфелем под мышкой, почти незаметно прошмыгнув между рядами» (Русская революция: 1917. С. 200). Вслед за Лениным ушли его соратники: их с нетерпением ждали в другом месте — там, где спешно готовилось вооруженное выступление под большевистским лозунгом «Долой министров — капитал истов!».
Заявленная Лениным на съезде Советов попытка вырвать власть у «временных» стала эпицентром нового правительственного кризиса. «Кризис неслыханных размеров надвинулся на Россию…» — писал Ленин (Полн. собр. соч. Т. 32. С. 362). 3–5 июля ленинцы решились на восстание, что явилось для Керенского полной неожиданностью. Тогдашние политтехнологи предостерегали его от «правой» опасности (когда из правительства вышли сразу три кадета, создав тем самым министерский кризис), но беда пришла с прямо противоположной стороны — слева: большевики впервые громко заявили о себе.
По странной случайности, 3–6 июля сошлись два события, которыми «Россия была потрясена и ошеломлена»: «скомбинированным ударом — большевистской попыткой “прорвать внутренний фронт” в Петербурге и действительным прорывом фронта 11 — й армии немцами у Тарнополя». Ленинский удар в спину революции, отмечает Керенский, был отбит «почти мгновенно»: уже через день правительственные войска заняли «ленинскую цитадель» — особняк Кшесинской. Тогда же по распоряжению Керенского были арестованы руководители и участники восстания: Л. Д. Троцкий, Ф. Ф. Ильин (Раскольников), Л. Б. Каменев, М. Ю. Козловский, А. В. Луначарский, А. М. Коллонтай и другие. Избежали ареста только Ленин, Г. Е. Зиновьев, А.А. Парвус (Гельфанд), Я. С. Ганецкий (Фюрстенберг) и С. Г. Рошаль, успевшие скрыться в Финляндии. Однако напугали аресты многих.
