Внезапно во все горло завизжала Лиля. Дед Никола почувствовал, как резануло в боку, вздрогнул и поморщился.
— Карх… — позвал дед. — Карх…
Трубка молчала.
Оторвав от телефона провода, прикрученные Жекой, дед перенес его к себе в комнату.
Много раз он набирал номер службы времени, но независимо от того, каким образом он это делал, отвечала только специальная дама.
Потом дед набрал номер Заботина.
— Алло, — неожиданно ответил усталый женский голос.
Дед удивился.
— Квартира Заботина?
— Да…
— Извините, вы кто?..
— Медсестра.
— Очень хорошо! — обрадовался дед. — Кто вас вызвал? Из соседней квартиры?.. Очень хорошо! Как там Гена?!
Последовала пауза.
— А вы, простите, кто? — спросила медсестра.
— Я его старый друг, Николай Кириллович! Я там был, недавно… у него… вчера… — Дед растерял слова.
Медсестра вздохнула. Потом она ответила, и дед Никола сник. Он опомнился только услышав, как медсестра взволнованно кричит: “Алло! Алло, что с вами?!”
— Не успели, значит… — тихо сказал дед.
— Невозможно было ничего сделать, — сказала медсестра. — Невозможно… — Она снова вздохнула.
Дед Никола в молчании закивал головой.
— Всего доброго, — сказал он.
Несколько минут он сидел неподвижно, потом поднялся и подошел к окну.
Светало. Положив ладони на батарею, дед задумчиво смотрел на детский сад. Снова обожгло бок, и он зажмурил глаза. Почувствовал, как по лицу пробежала капелька пота. Тогда он вернулся к телефону, сел на диван и вызвал “скорую помощь”. Ему вдруг показалось, будто он соскользнул в холодный колодец, в котором парит такая духота, что нет разницы, держаться ли на плаву или идти под воду. Но он, совершая какие-то неимоверные усилия, старался держаться.
…Громом ударил в уши дребезжащий звон. Едва приоткрыв глаза, он увидел соседа Евгения, стоящего в дверном проеме, а за ним мужчину и женщину в белых халатах. “Кажется, вовремя”, — подумал он, а они подошли и стали что-то говорить, но что — дед Никола никак не мог разобрать.
***
В больнице дед крайне устал от вынужденного лежания, процедур и лекарственного запаха. Спасаясь от скуки, он подолгу беседовал с соседями по палате. С врачами беседы не очень удавались: выходило, что сразу принимались говорить они, а деду оставалось только слушать, будто на лекции. Иногда он смотрел телевизор, если показывали политический скандал или красивых женщин.
В больничную маету привносила оптимистический настрой одна строгая медсестра. “Бодрись-веселись, мальцы! — имела привычку приговаривать она. — Еще петушками попляшете!” Однажды дед Никола совершенно в это уверовал и с того дня стал чувствовать, что дело идет на поправку.
