— Как дела? — спросил Скотт.
Алекс с блаженным вздохом отвела взгляд от иллюминатора.
— Так чудесно возвращаться! Для меня Мейн–Ройял — особый мир.
— Но он не может сравниться с миром сцены? — угрюмо спросил Скотт.
— Это два совершенно разных мира.
— С одним ты связала свою жизнь, а от другого отказалась. — Во взгляде Скотта промелькнуло возмущение. — Ты говорила, что любишь меня, что хочешь за меня замуж, чтобы Мейн–Ройял стал твоим домом. И я поверил тебе!
Под его взглядом Алекс густо покраснела.
— Насколько я помню, все мои отчаянные выходки встречали твое суровое неодобрение.
— Да я просто старался не дать тебе сломать свою хорошенькую шейку! Ты вечно стремилась продемонстрировать все свои умения.
— Всему, что я умела, научил меня ты.
— Очень может быть, но тебе все давалось легко. Ты прирожденная спортсменка, от природы умеешь обращаться с лошадьми — так мягко, спокойно. Единственно, стрельба тебе не очень нравилась, но ты понимала, что должна уметь обращаться с оружием. Буш — это тебе не пригородный лесопарк.
— Я тренировалась часами, — вздохнула Алекс.
— Главное — ты научилась защищать себя.
Скотт замолчал и заговорил снова только тогда, когда внизу уже показалась посадочная полоса:
— Винни очень обрадуется. Ты всегда дорога ее сердцу.
Их встречал Эйб; его черное обветренное лицо с улыбкой от уха до уха резко контрастировало с густыми белоснежными курчавыми волосами. Рядом с ним радостно прыгали и стучали хвостами овчарки Бо и Рори. Они, видимо, помнили Алекс и бурно реагировали, когда она их окликнула.
В конце концов, Скотт остановил ее:
— Хватит, Алекс, они уже слишком возбудились.
Он твердым голосом успокоил собак и понес Алекс к открытому джипу. Эйб придерживал дверцу, словно для коронованной особы.
— Видеть тебя — большая радость, мисс Алекс, — сказал он благосклонно. Эйб был всеми почитаем в своем племени и держался соответственно. — Мы очень огорчились, когда узнали про несчастье, но у нас ты поправишься. Очень уж ты тощая, — добавил он озабоченно.
— Фарфоровая куколка, — согласился Скотт.
Алекс улыбнулась своему старому другу и наставнику:
— Я так рада, Эйб, что ты меня встречаешь. Мне сразу стало лучше. Ты всегда был моим другом.
— Скажи уж — твоим главным рабом, Принцесса, — улыбнулся Эйб. Так он называл ее в детстве. — Помню, я все ходил за тобой по пятам, чтобы ты не угодила в какие–нибудь неприятности. Но сейчас вид у тебя усталый, — добавил Эйб, нахмурившись. — Одни глаза, да еще с черными кругами. Ну, мы тебя приведем в порядок.
