— Спрашивала меня? Дама?! — Молодой боксер вскочил, в его глазах отразился ужас. — Отец, уж не хотите ли вы сказать…
— Ничего плохого, мой мальчик. Я на такое не пойду. Тут уж ты не сомневайся.
— Но вы же сами сказали, что я могу немного заработать.
— Пожалуй. Во всяком случае, заработать достаточно, чтобы перебиться в это трудное время. Тут, кажется, есть что-то для тебя подходящее. Она имеет отношение к боксу. Она интересовалась твоим ростом, весом, спрашивала, какого я мнения о твоих способностях. Можешь не сомневаться, ничего плохого о тебе я не сказал.
— Уж не собирается ли она устроить матч?
— Видишь ли, дама эта, по-видимому, кое-что смыслит в боксе. Она расспрашивала и о Джордже Купере, и о Ричмонде Черном, и о Томе Оливере, но все сворачивала на тебя, допытывалась, верно ли, что ты лучший из этой компании, да заслуживаешь ли ты доверия. Вот это интересовало ее больше всего, можно ли тебе довериться. Честное слово, Том, будь ты даже боксером-архангелом, и то вряд ли смог бы оправдать все, что я о тебе наговорил.
В дверях показался буфетчик.
— С вашего позволения, мистер Крибб… Снова приехала дама в карете.
Чемпион положил на стол длинную глиняную трубку.
— Подойди сюда, мой мальчик, — сказал он и, потянув своего молодого друга за рукав, подвел его к узкому боковому окну. — Взгляни! Ты когда-нибудь видел более шикарную карету? А пару таких гнедых? Каждый рысак стоит не меньше двухсот гиней! Смотри: и кучер и ливрейный лакей — едва ли кто их перещеголяет! А вот и сама дама… Выходит из кареты… Подожди здесь, мой мальчик, пойду ее встречу.
Том Крибб ушел, а молодой Спринг остался у окна. Он нервно барабанил пальцами по стеклу. Неискушенный деревенский юноша, он не знал женщин большого света, но много слышал о западнях, подстерегающих неопытных людей в больших городах. Слышал он немало рассказов и о боксерах, которых приближали к себе богатые женщины, а потом бросали, как было с гладиаторами в Риме эпохи его заката. Не удивительно, что когда в комнату быстро вошла высокая женщина в вуали, он повернулся к ней с некоторой настороженностью и внутренним трепетом. Однако он несколько успокоился, заметив позади дамы грузную фигуру Тома Крибба, что избавляло его от беседы с глазу на глаз. Дверь за ними закрылась, и леди подчеркнуто неторопливо сняла перчатки. Затем так же неторопливо, сверкая бриллиантами на пальцах, подняла густую вуаль. Только после этого она, наконец повернулась к Спрингу.
