Целенаправленного гонения на представительные институты как таковые не наблюдалось. Основным требованием правительства была их лояльность, а те представительные учреждения, которые казались ненадежными, обезвреживались. Чиновники были успокоены введением в 1604 году полетты — ежегодного налога, уплата которого обеспечивала возможность передать должность по наследству. Таким образом формировалось наследственное служилое дворянство
(noblesse de robe), тесно связанное с интересами монархии. В течение следующих двух столетий оно служило своеобразным подъемником, с помощью которого добившиеся успеха буржуа пополняли ряды дворянства.
Успехи Генриха стали следствием того, что на троне вновь оказался мудрый политик. Ему удалось достичь политического консенсуса и восстановить престиж монархии. Король только выиграл от всеобщей усталости, от хаоса и притеснений, отличавших правление дворянских фракций. Искусно лавируя и стараясь вывести из игры объединившиеся против него группировки, используя их внутренние разногласия, Генрих разбивал альянсы местного дворянства и принцев крови. Разумное распределение патроната в центре и на местах помогло восстановить сеть королевских клиентов, которым он мог доверять. Методы этого монарха были традиционны. Он редко прибегал к прямому насилию, поскольку это было опасно. Преданность его войск была видимостью и могла исчезнуть, если бы вдруг потребовалось атаковать братьев–французов. Генрих IV шел на сотрудничество и убеждение, на сделки и компромиссы, использовал патронат, распределял должности и титулы. Как и Франциск I, он покупал поддержку. Когда в 1610 году покушение на жизнь узурпатора–еретика наконец удалось, его преемник унаследовал сильное и стабильное государство. Режим, установленный Генрихом, подвергся испытанию: его наследник был несовершеннолетним; но, несмотря на это, система устояла, хотя ее стабильность не была обеспечена ни фундаментальными реформами, ни расширением абсолютной власти.
Тем не менее имелись и некоторые настораживающие моменты. Когда в 1590 годы испанцы угрожали вторгнуться во Францию, парламент упорно отвергал финансовые требования Генриха. В 1597 году парламент настаивал, чтобы король выбирал себе советников из числа лиц, предложенных
Greengrass M. 1984.France in the Age of Henri IV.Longman. P. 107-111.
парламентом, ставя тем самым под сомнение его бесспорную прерогативу. Запросы парламента еще более возросли в 1616 году, когда он собственной властью назначил собрание полного Суда пэров парижского парламента с участием высшего дворянства и принцев крови. Темой дебатов стало общее благо королевства, вопрос, который, как и многие другие, никогда не находился в ведении парламента. Людовик XIII так и не простил парламенту этот удар, нанесенный в период его малолетства. Еще одну проблему представляли держатели должностей. Полетта представляла серьезный материальный интерес. Должности становились частной собственностью и чаще использовались в интересах владельца, а не в интересах общества. Следовательно, лояльность офиссье никак не влияла на формирование идеи деперсонифицированного государства: они были связаны личными узами с монархом, который гарантировал их собственность.
